Эмили обожала Мелиссу. Она наведывалась к ним после работы два-три раза в неделю.

— Ты такая везучая, Тильда, — с завистью сказала она в очередной свой визит. — Замечательный муж, чудесный ребенок… — Эмили поцеловала Мелиссу, сидевшую у нее на коленях. Девочка играла с ее бусами. — Тебе не приходится стенографировать и печатать. Мерзкое занятие.

— Как твоя новая работа, Эм?

Эмили скорчила рожицу.

— Ужасно. Просто ужасно. Тоска несусветная. Начальник — счастливый семьянин. — Она осторожно вытащила изо рта у Мелиссы свои бусы. — Наверно, так и останусь старой девой.

Тильда подсолила жаркое.

— На ужин останешься, Эм? Макс пригласил гостей.

— Кого? Это мужчина?

— Гарольд Сайкс, он работает в газете, для которой пишет Макс.

— Он женат?

— Увы. У Гарольда трое детей.

— О боже, — произнесла Эмили. — Пожалуй, подамся в монахини.

Однако Макс привел на ужин не одного гостя, а двоих. Ян ван де Криндт, высокий белокурый степенный голландец, был полной противоположностью Эмили. Под восхищенным взглядом его голубых глаз поток ее пустой болтовни иссяк. Тильда искупала Мелиссу, уложила ее спать. Когда она вернулась на кухню, мужчины пили пиво на заднем дворе, а Эмили накрывала на стол.

— Он такой красавчик, — шепнула Эмили.

За ужином Эмили возила еду по тарелке и локтем опрокинула кружку с пивом. Ян кинулся за тряпкой. Гарольд и Макс спорили об Испании.

— В стране хаос. — Гарольд Сайкс был крупным седоватым мужчиной с пышными усами, закручивающимися на концах; костюмы на нем всегда сидели мешковато. — Жесткое правление ей не помешает.

— То есть диктатура, Гарольд? Я правильно тебя понял?

— Ты говоришь прямо как коммунист, Макс.

— Я не коммунист. Просто не хочу, чтобы Испания пошла тем же путем, что и Германия.

— Ян, хотите еще бобов?

— Спасибо, миссис Франклин. Простите, что навязался вам…

— Германия направляет Франко бойцов и оружие, Гарольд. Хоть это ты понимаешь?

— Не беспокойтесь, Ян. Мне нравится принимать гостей.

— Не верь газетам, Макс. — Гарольд хохотнул, довольный своей остротой.

— Гитлер использует Испанию в качестве полигона для люфтваффе. Потренируются на испанских городах, потом примутся за нас.

— Вы тоже журналистка, мисс Поттер?

— Я работаю в одной ужасной конторе, мистер ван де Криндт. Тильда, по-моему, Мелисса проснулась… не волнуйся, я схожу… — Эмили выбежала из-за стола, нечаянно смахнув на пол нож с вилкой.

— Возможно, у нас скоро появится вакансия, Макс, — сказал Гарольд. — Я переговорю с Фредди. Если тебя это интересует…

— Пожалуй, я обойдусь, Гарольд. Ты же знаешь, я не большой мастер гнуть партийную линию.

— Зато стабильная зарплата, — напомнил ему Гарольд, набивая рот картофельным пюре.

Тильда нашла няню, и они все вчетвером — она, Макс, Ян и Эмили — пошли в кино. Ян каждым своим движением, каждым взглядом выражал Эмили свое восхищение, и в темноте роскошного кинотеатра ее смущение исчезло. По окончании фильма, когда они вышли на улицу, Эмили шепнула Тильде на ухо:

— Он пригласил меня на свидание! — и в предвкушении прикрыла рот тыльной стороной ладони.

Ян занимался импортными операциями, в Амстердаме у него был свой бизнес, и через неделю он вернулся в Голландию. Настроение Эмили теперь зависело от его писем. Если пару дней от Яна не было вестей, она куксилась у Тильды на кухне — муссировала мельчайшие подробности их отношений, с мрачным видом поедая пирожные с кремом. Если письмо приходило, она влетала на кухню, подхватывала Мелиссу на руки и осыпала ее поцелуями. Когда Ян написал, что планирует вновь приехать в Англию, Эмили целое состояние потратила на новые наряды, помаду и лак для ногтей, а также сделала перманентную завивку, причем крайне неудачно: Тильда потом несколько часов пыталась размочить ее нелепые кудряшки. В итоге, ругаясь себе под нос на чем свет стоит, Эмили надела шляпку и поехала на вокзал встречать Яна. Когда он сошел с поезда и обнял ее, она по выражению его глаз поняла, что он ее любит, и тут же позабыла про свою курчавую прическу.

Подруга Джосси, Марджори, пригласила ее и Дару на крестины своего первенца. После в доме Марджори был организован легкий завтрак. День выдался солнечный и знойный — при такой погоде часто болит голова, и Джосси, выразив восхищение ребенком и перекусив немного, стала мечтать лишь об одном — поехать домой.

Она бродила по саду, высматривая Дару. Гости, прячась от жары, сидели под деревьями, на скамейках, у стены. Углядев высокого темноволосого мужчину в беседке, увитой ползучими растениями, она подумала, что это ее муж, но, подойдя ближе, поняла, что приняла за Дару совершенно незнакомого человека. Она вернулась в дом, где прислуга уже убирала со стола, и услышала доносившийся из детской, откуда-то из глубины дома, плач ребенка Марджори. Она стала подниматься наверх. У нее было такое чувство, что она уже несколько часов ищет Дару. И вдруг ей пришло в голову, что это всегда так — она постоянно ищет мужа. На Джосси накатила волна гнетущего отчаяния.

Услышав шум, доносившийся из спальни, она подумала, что кому-то очень нездоровится. Странные сдавленные вздохи, стоны. Она остановилась в коридоре, не зная, как ей быть: позвать служанку или Марджори или, может, тактично предложить свою помощь.

Она на дюйм-два приоткрыла дверь и увидела постельную сцену. В первое мгновение ею владело лишь изумление. «Ведь это же крестины!» — подумала она. Как можно заниматься этим на крестинах?! Да еще в доме Марджори, на ее кровати, в три часа дня!

И тут она поняла, что это Дара. И с кем? С Эльзой Гордон. Джосси неслышно отступила от двери. На Эльзу она всегда смотрела свысока. Та была никем, пока не вышла замуж за Хеймиша Гордона: ее отец был маляром.

Нетвердой поступью старухи Джосси спустилась вниз. Сидя одиноко в уголке гостиной, она чувствовала себя физически больной от потрясения. Каждый раз закрывая глаза, она видела их вместе. Дару и Эльзу. Растрепанные, в смятых одеждах, они извивались на кровати.

— Малыш наконец-то уснул, — сказал подле нее чей-то голос. — Притомился, бедняжка. — Джосси подняла голову и увидела Марджори.

Должно быть, на ее лице отразилась боль, и Марджори спросила:

— Тебе плохо, Джосси?

— Голова болит.

— Воды принести? Позвать Дару?

— Только воды. Спасибо, Марджори.

Вновь оставшись одна, Джосси поднялась на ноги, опираясь на подлокотник дивана. Она расскажет Хеймишу про проделки его жены, и тот отхлещет ее по смазливому лисьему личику. Потом, когда вернулась Марджори, Джосси почувствовала, что ее гнев внезапно утих, сменившись ощущением безысходности. Она снова упала на диван. А что, если Дара влюблен в Эльзу? Она взяла у Марджори бокал с водой, поблагодарила ее и стала пить маленькими глотками, но внутри у нее все рушилось. Что, если Дара бросит ее? И, если он ее покинет, как она дальше будет жить? Неужели ей придется вернуться к тому унылому бесцветному существованию, что она вела до встречи с ним?