Одно радовало — албыс тоже здорово досталось.

Пожалуй, впервые за всё время этой затянувшейся схватки я почувствовал, что мой противник уязвим. Мало того, эта тварь просто панически боялась огня. Настолько, что даже бороться со мной не пыталась, только вырваться.

Но я, оказавшись сверху, прижал её к земле и продолжал душить, одновременно прожигая её плоть своими ладонями. При этом и сам орал от боли и ужаса, потому что Аспект вышел из-под контроля. Казалось, что я сейчас попросту сожгу сам себя. Но и сбрасывать его я не спешил. Меня будто переклинило, закоротило так, что я слился с ледяной ведьмой в единое целое. А мой вопль перекрывался её нечеловеческим, пробирающим до самых костей верещанием.

Тело её плавилось под моими руками, как воск, превращаясь в какую-то чёрную склизкую жижу и рыжий войлок, тут же вспыхивающий от огня, как сухой трут. В какой-то момент албыс внезапно перестала сопротивляться и попросту расползлась подо мной бесформенными останками. Но в этот раз я не дал себя провести.

Снова ушла! Развоплотилась!

Я увидел, как сгусток тёмной фиолетово-чёрной эдры пытается выскользнуть у меня между рук, утечь, как капля ртути, распластавшись по земле. И снова вцепился в него, только уже не руками, а на энергетическом уровне. Сбросил, наконец, Аспект огня и, как тогда со Жбаном, запустил в албыс сразу несколько щупальцев, вытягивая из неё эдру.

Сложнее всего было абстрагироваться от жуткой боли, пронизывающей всё тело от ожогов, которые я сам себе нанёс, пока выпустил Аспект огня. Дотянувшись мысленно до Велесова, я перехватил Дар Зверя. Стало чуть легче, потому что боль притупилась, отступив перед всепоглощающим чувством голода.

Албыс, наконец, отошла от шока и начала бороться. Для тех, кто умел видеть эдру мы сейчас, наверное, напоминали двух сцепившихся в смертельной схватке зверей, стремящихся буквально сожрать друг друга.

И бой этот, хоть и незримый для обычных людей, да и продлившийся едва ли полминуты, для меня превратился в нескончаемый кошмар на грани между жизнью и смертью. Я действительно жрал эту сущность — огромными глотками, давясь, пытаясь добраться до Сердца, пульсирующего где-то в глубине этого чернильного облака.

В конце концов мне это удалось, но Сердце оказалось куда больших размеров, чем я ожидал. И удержать его тоже было гораздо сложнее. Это тебе не крохотный вибрирующий сгусток, вырванный у Жбана.

Сердце албыс напоминало самостоятельное живое существо, похожее не то на насекомое, не то на какого-то морского гада — со жвалами, щупальцами, какими-то бесформенными наростами. В стандартную «ячейку» в моём Сердечнике оно попросту не помещалась.

Уже почти теряя сознание от боли и голодной ярости, даруемой Аспектом Зверя, я всё-таки втиснул трофейное Сердце в Сердечник. Не в пузырёк-ячейку, а прямо в центр самой структуры, отчего она растянулась, как набитый желудок. Но стало чуть легче — оказавшись в ловушке, Сердце албыс перестало рваться так сильно, затихло, лишь слегка пульсируя, будто затаилось.

И тут меня вдруг будто шарахнуло молнией. Ярко-голубая вспышка хлопнула прямо рядом со мной, и тонкое тело моё вместе с захваченным трофеем и останками тонкого тела албыс разом выжгло — словно поток огня направили на хрупкие ледяные фигурки.

Синь-камень!

— Ещё одну? — сквозь звон в ушах расслышал я Полиньяка.

— Должно… хватить… — ответил ему Путилин. — Только вытащите… его оттуда!

Я почувствовал, как кто-то подхватывает меня под мышки и, тащит по мёрзлой земле в сторону. Судорожно хватая воздух, я хрипел от боли и от ужаса. Больше всего меня пугало то, что тонкое тело моё будто схлопнулось до размеров кулака, спрятавшись где-то в районе солнечного сплетения. В таком состоянии я не мог контролировать свой Дар, не мог переключиться на Исцеление. А боль от ожогов была уже нестерпимой.

— Потерпи, Богдан… Пожалуйста, потерпи, — пыхтел, надрываясь, Полиньяк.

Собравшись с силами, я помог ему, несколько раз оттолкнувшись ногами. Мы выбрались, наконец, из облака светящейся голубой эдры, оставшегося после взрыва синь-камня. Стало ощутимо легче — тонкое тело начало вновь разворачиваться, напитываться эдрой. Даже, пожалуй, слишком быстро, будто его раздували изнутри.

Я снова заорал от боли, выгибаясь дугой так, будто меня приподняли за вбитый в грудь крюк. Ещё немного — и я завис в воздухе, терзаемый изнутри невидимой силой.

Албыс билась внутри меня, как птица в клетке, каждый её удар сопровождался настоящими взрывами эдры. Мне казалось, что тело моё скоро попросту развалится, не выдержав такого напора магии.

— Она… вселилась в него! — выкрикнул Путилин, направляя на меня пистолет.

Вылечил-таки, на свою голову! Сыщик по-прежнему был бледен, как смерть, и едва держался на ногах. Но всё туда же — с монстрами бороться.

Велесов с коротким рыком ударил его по руке, выбивая оружие. Сыщик от удара не устоял и с глухим стоном завалился на землю и, кажется, снова потерял сознание. Демьян же, подскочив ко мне, схватил за волосы, разворачивая меня лицом к себе.

— Богдан! Ты здесь?

Я, скалясь от напряжения, лишь кивнул — зубы были стиснуты до спазма так, что выговорить я не мог ни слова.

— Борись, слышишь! — прорычал Демьян. — Ты должен одолеть её! Усмирить! Это как жеребца объездить.

Легко сказать! Тем более что я толком не понимал, как вообще совладать с этой рвущейся наружу сущностью. Да и вообще, я тут скоро концы отдам от ожогов. Нужно исцелиться для начала.

Я ухватился за эту мысль и, переключившись на Аспект Исцеления, постарался направить в него все излишки эдры, в том числе и той, что выделяла сама албыс. Так сказать, направить энергию в мирное русло.

Не сразу, но получилось. Получилось! Я завис в воздухе, будто распятый на кресте, и с изумлением видел, как обожжённые, изрезанные, покрытые волдырями руки мои на глазах розовеют, разглаживаются, обрастая свежей кожей. Шрамы от когтей тоже быстро затягивались, и в целом тело наливалось силой, будто накачиваемое насосом.

До конца утихомирить пойманное Сердце мне не удалось, но всё же через пару минут борьбы я окончательно пришёл в себя. Я твёрдо стоял на ногах, с изумлением осматривая себя сквозь многочисленные прорехи в одежде. Целёхонек, будто и не было всей этой мясорубки.

Демьян, тяжело дыша, исподлобья наблюдал за мной всё это время. И, встретившись со мной взглядом, кивнул — одобрительно и с заметным облегчением.

Ему самому здорово досталось от албыс. В какой-то момент я вообще думал, что он не выживет. Но всё же Дети Зверя не зря считаются самыми живучими из нефилимов. Он почти оправился, даже моей помощи не понадобилось.

— Ты в порядке, Богдан? — дрожащим голосом спросил Полиньяк с почтительного расстояния, так и не решаясь приблизиться.

— Вроде да, — выдохнул я, и сам до конца не веря. — Но эту хреновину ты всё-таки зря в меня швырнул.