В то, что она ещё жива, верилось с трудом — сорочка её была сплошь залита кровью, из груди и живота торчало несколько крупных осколков стекла. Но она точно ещё дышала — часто и неглубоко. На тонких бледных губах пузырилась розовая пена.

Я и правда сбросил Аспект Зверя и переключился на Исцеление. Тело передо мной тут же вспыхнуло светящимися под кожей линиями и пятнами. Судя по этим признакам, у бедняжки множественные переломы и внутренние кровотечения. Странно, как она вообще ещё жива…

Да уж, и куда я полез-то. Самого себя я, конечно, сумел полностью исцелить за неполный день. Но тут случай явно посерьёзнее. Впрочем, если я смогу хотя бы не дать ей умереть в ближайшие минуты и хоть как-то стабилизировать состояние — это уже будет победа. А дальше — вон, уже подкрепление на подходе. Может, успеют довезти её до госпиталя.

Размышляя об этом, я направил потоки целительной энергии, сосредоточившись на области вокруг сердца. Билось оно неровно, в рваном затухающем ритме. И довольно быстро встало, хотя мне и удалось перекрыть два участка с сильным кровотечением.

Я шумно выдохнул, отстранившись. Да как так-то?! Я чувствовал, что мог помочь ей. Должен был помочь! И эдры влил достаточно, за считанные секунды опустошив почти четверть грудного узла…

Полицейский, убрав пистолет в кобуру, вслед за мной склонился над пострадавшей. Его напарник тоже был уже рядом. Полиньяк стоял в нескольких шагах, вытягивая шею, чтобы заглянуть мне через плечо, но приближаться не решался.

— Богдан? — раздался за спиной удивлённый голос Путилина.

Уф, ну конечно! Его только тут не хватало!

— Рядовой, почему здесь посторонние? — холодным тоном продолжил сыщик.

— Так это, вашблагородие… Нарушители. Этот, кучерявый, студентом назвался, и форма у него Горного института. А этот…

— Студента сопроводите к главному корпусу для допроса. С этим я сам поговорю.

Разговор этот происходил буквально в нескольких шагах от меня, но я слышал его, будто сквозь толщу воды. Из-за смерти девушки на меня навалилось какое-то странное опустошение. Умом я понимал, что не виноват в том, что не удалось её спасти. Тут и более опытный и сильный целитель, наверное, не справился бы — счёт шёл на секунды. Но всё же я не мог заставить себя оторвать взгляд от её лица.

Обычная девчонка, молодая совсем. Похоже, первокурсница. Длинные тёмные волосы, бледное лицо с заострившимися чертами, обескровленными белыми губами и тёмными, почти чёрными синяками под глазницами. Ресницы на закрытых глазах такие густые и длинные… Будто накладные. И, кажется, до сих пор вздрагивают, будто глазные яблоки шевелятся под закрытыми веками…

Воздух вокруг меня будто бы сгустился, стал осязаемым и таким плотным, что ощутимо давил на плечи. И одновременно с этим меркло само сознание — я смертельно устал, руки опускались сами собой.

Морок! Какое-то наваждение, явно насылаемое извне!

Стоило понять это, как стало чуть легче. Я будто очнулся ото сна. Мысленным усилием резко втянул в себя эдру, пылесося округу в радиусе нескольких метров и восполняя запас в грудном узле.

И тут же будто бы соприкоснулся с чем-то невидимым и не совсем осязаемым. Ощущение — будто под водой рядом с тобой проплыло что-то большое, не задев, но обдав попутным потоком. А ещё — резким обжигающим холодом.

Девушка вдруг открыла глаза, оказавшиеся чёрными блестящими провалами.

Я отпрянул, рефлекторно переключаясь на Аспект Укрепления. Попытался выкрикнуть какое-то предупреждение, но звук будто застрял в горле. Я лишь успел, оттолкнувшись ногами, неуклюже отпрыгнуть, завалившись на спину. Но это позволило избежать первого удара.

Тварь, вселившая в девушку, атаковала так стремительно, что я толком не разглядел движения. Молниеносный взмах — и полицейский, склонившийся над ней, отлетел спиной вперёд в брызгах собственной крови. Само чудовище каким-то ломаным, неестественным движением воспряло. Не просто поднялось на ноги, а зависло невысоко над землёй, покачиваясь и болтая босыми исцарапанными ногами, будто они были просто привязаны на гибких шарнирах, как у марионетки.

Впрочем, она марионетка и есть. Бледная страшная кукла в окровавленной ночнушке, со спутанными чёрными волосами и быстро вырастающими из пальцев длиннющими зазубренными когтями, будто бы отлитыми из чистейшей отполированной меди.

Меня она ударила секундой позже — тоже с размаху полоснув когтями. Причем с такого расстояния она, кажется, и не могла дотянуться. Но тело мёртвой девушки было лишь её частью, выглядывающей в физический мир, как айсберг из-под воды. И когти тоже были длиннее, чем кажутся.

Магическим зрением я разглядел, наконец, ауру, до этого скрывавшуюся не то внутри тела, не то за его пределами. Может, даже где-то под землёй. Тонкое тело албыс было соткано из тёмной, плохо различимой эдры, похожей на разводы чернил, пролитых в воду. И оно было куда больше той, в кого вселилось. За бледным силуэтом девушки будто бы парила огромная тень.

Отреагировал я машинально, поставив встречный блок из эдры — как во время тренировок с бревном. Щит этот албыс не пробила, но сам удар был такой силы, что меня отшвырнуло ещё на несколько шагов.

Сама демоница схлопотала отдачу — её тоже отбросило, хоть и не так сильно, а часть когтей со звоном обломилась — они оказались хоть и острыми, но тонкими и хрупкими, как бритвы. Это не нанесло ей никакого ущерба, но, кажется, изрядно удивило. Резко, по-птичьи, склонив голову набок, она взглянула на меня своими чёрными глазищами и что-то прохрипела. Из пальцев её на смену сломанным когтям тут же полезли новые.

Но благодаря этой небольшой заминке мы получили несколько драгоценных мгновений. Кто-то из полицейских, опомнившись, успел выстрелить, потом к нему присоединились ещё двое. Путилин, выхватив из трости узкий прямой клинок, другой рукой швырнул в албыс что-то небольшое и блестящее.

— Назад! — выкрикнул он изменившимся, звенящим от напряжения голосом. — Все назад!

Сам он своему приказу не последовал — наоборот, набросился на албыс, отрезая её от остальных. Клинок его в полутьме сверкал так, будто светился изнутри. Хотя, может, так и было.

Блестящая штуковина, которую он метнул, с негромким хлопком взорвалась, выбросив небольшое облачко светящейся пронзительно-голубой эдры. Демоница от неё отпрянула, будто от раскалённой плазмы, страшно оскалилась, разевая пасть так широко, что губы и щёки тела, в которое она вселилась, порвались от натяжения.

Атаковала с удвоенной яростью, двигаясь причудливым зигзагом от одного полицейского к другому — так быстро, что взгляд выхватывал её только на узловых точках этого маршрута. И каждая такая пауза сопровождалась страшными предсмертными воплями. Твари хватало одного удара — её страшные когти, поблескивающие в темноте медными отсветами, с ходу разрубали плоть и кости, легко отсекая конечности.

Я, что было мочи, рванул в сторону застывшего столбом Полиньяка, буквально сшибая его с ног. Мы вместе упали на траву и прокатились дальше. Албыс пролетела над нами, чудом не задев когтями, и снова схлестнулась с Путилиным.