Я отшатнулся, побежал прочь, но не успел сделать и нескольких шагов, как пришлось затормозить на самом краю высокого обрыва. Сердце в пятки ушло от ужаса. Я едва удержался, балансируя на кромке вертикальной каменной стены, уходящей вниз, в промёрзлую мглу. Где-то там, в десятке метров подо мной покачивались от ветра верхушки деревьев…

— Ну, куда же ты, добрый молодец? — продолжала хихикать рыжеволосая ведьма.

Сон… Это просто сон! Кошмар. Но как от него очнуться?

Я ущипнул себя за щёку — зло, крепко, стараясь сделать больно. Кажется, даже отщипнул кусочек кожи — мороз так притупил ощущения, что и не поймёшь толком.

Метнулся в другую сторону, но тоже наткнулся на обрыв. Рванул между срубами, но по другую сторону поляны упёрся на непроходимую стену из колючего бурелома. На ведьму старался не глядеть, но она непостижимым образом оказывалась всюду, куда я оборачивался. И снисходительно смеялась на все мои попытки сбежать.

От смеха её мутилось сознание, сердце колотилось всё сильнее, колени подкашивались. Остановившись, я зло выругался. Сжал кулаки, постарался успокоиться.

— Кто ты?

Звук собственного голоса показался незнакомым — какой-то каркающий, хриплый.

— Да неужто не узнал? — с издёвкой спросила рыжая, уже откровенно потешаясь. — Ну ладно, ладно, успокойся. Замёрз совсем, из сил выбился. А я тебе уже и баньку истопила.

Двери одной из изб — той, что поменьше, вдруг со скрипом распахнулись, выпуская наружу целое облако густого горячего пара.

— Ну, не стесняйся! Заходи скорей, выстудишь же.

Ситуация вымораживала меня своей нелепостью. Нет, это даже не сон. Это бред! Я брежу. Чёртова албыс залезла мне в мозг!

Или… Может, я и вовсе умер? Может, лежу сейчас где-то там, в парке, истекая кровью. И не было никакой победы. Как раз то было сном — жуткая бойня, которую устроила албыс. Раненый Путилин, Демьян, с рёвом вырывающий из груди медные когти, Варвара, оказавшаяся медведем-оборотнем…

Я зажмурился и помотал головой. Морок не исчезал. Зато баня в нескольких шагах от меня так и манила исходящим изнутри жаром. Плюнув на всё, я заскочил внутрь и захлопнул за собой дверь.

Придерживая дверь изнутри обеими руками, будто боясь, что ведьма начнёт ломиться ко мне, я пару минут просто стоял, греясь и обшаривая взглядом предбанник.

Внутри было тихо, только дрова потрескивали в печке. Полутьму рассеивал лишь одинокий кристаллик солнечника в углу, да сквозь щели в печной заслонке пробивались отсветы жаркого огня. Предбанник крошечный, тесный. Сухие бревенчатые стены, сколоченная из широких досок лавка у стены, груда толстых поленьев рядом с печкой, пара деревянных вёдер — вот и вся нехитрая обстановка.

И что дальше?

Я постарался успокоиться. Дыхание постепенно выровнялось. Влажный горячий воздух обволакивал кожу, с каждым вздохом прогревал внутренности. Настывшая, покрытая снежной коркой одежда быстро напиталась влагой и стала казаться тяжелой, давящей на плечи.

Отпустив, наконец, дверную ручку, я прошёлся по предбаннику, скрипя старыми половицами. Заглянул в саму баню. Там попросторнее. Широкий полок, исходящая жаром каменка с раскалёнными булыжниками, рядом железный чаном с горячей водой, в углу здоровенная деревянная бадья с холодной…

Я цеплялся за каждую мелкую деталь, ловил запахи, тактильные ощущения, словно не терял надежды убедиться, что сплю. Но если это и сон, то очень уж реалистичный. И очнуться не получается.

А, да какого чёрта? Будь что будет!

Быстро, с каким-то злым остервенением стянул с себя настывшую, задубевшую на морозе одежду. Сбросил тяжёлые, отороченные овечьим мехом унты, размял замёрзшие пальцы, которые уже еле чуял. Посидел на лавке, вытянув ноги к печной заслонке и шипя от боли — кровь постепенно возвращалась в замёрзшие конечности, и казалось, будто в кожу вонзаются десятки иголок. Однако вместе с болью накатывали и приятные ощущения — я постепенно согревался, оттаивал, и по всему телу разливалась истома. Минут через десять, окончательно расслабившись, я разделся уже окончательно и зашёл в баню.

Хоть убей, не помню, сколько я бродил по этой промерзшей тайге, да и вообще, как тут оказался. Как это часто бывает со снами — начало не запомнилось. По ощущениям, я здесь уже много часов. Чудом ничего себе не отморозил, но продрог так, что даже сейчас, когда кожа горит от влажного пара, продолжаю дрожать от озноба, будто внутри до сих пор не оттаял.

Поддал полный ковш на камни, опустил ступни в шайку горячей, почти обжигающей воды и на несколько минут завис в облаке пара — таком густом, что скрадывались очертания стен. Разомлел, веки потяжелели, вода по коже стекала медленными щекочущими струйками…

— Спинку потереть?

Тьфу, зараза! И дождалась же, когда всё-таки расслаблюсь!

Рыжая ведьма сидела рядом на полке, опираясь на одну руку и игриво наматывая на палец прядку волос. Она тоже была нага, мраморно-белая кожа покрылась крупными бисеринками пота. Фигура — сочная, гипертрофированно женственная, невольно манила своими изгибами. Поймав мой взгляд, рыжая огладила себя по груди, сжав ненадолго полушарие и потеребив крупный яркий сосок.

— Нравлюсь? — подмигнула она.

— Зря стараешься. Я же помню, как ты выглядишь на самом деле, — процедил я. И добавил, будто выплюнул:

— Албыс!

Рыжая лишь рассмеялась и, сладко потянувшись, придвинулась ко мне ближе, прижавшись горячим упругим бедром. Провела мне по груди кончиками пальцев с яркими острыми ноготками, поблескивающими медью.

— Ну, какой ты скучный. Расслабься! Откройся мне!

— Да что тебе нужно от меня? — огрызнулся я, взглянув в её зелёные глаза с необычно пёстрой, нечеловеческой радужкой. — Сгинь!

— Что мне нужно? — изобразила она удивление. — Это ведь ты сам пришёл ко мне. Ты сам сорвал мне охоту. Ты сам поймал меня.

Она прижалась ещё плотнее, потёрлась об меня, как кошка, и зашептала, хихикая и почти касаясь губами уха:

— А теперь что же, не знаешь, что со мной делать? А?

Я, стиснув зубы, молчал.

— Дурак! — неожиданно окрысившись, зашипела она. — Глупый, жадный, самонадеянный человечишка! Думаешь, ухватил жирный кусок? Смотри, не подавись!

Не выдержав, я оттолкнул её так, что она соскользнула с полка. Но её это нисколько не смутило. Приподнявшись на локтях и бесстыдно раскинув ноги, они продолжала издевательски хохотать, запрокидывая лицо к потолку. Смех этот ввинчивался в мозг, вызывая головокружение и вспышки боли в висках.

Зло сплюнув, я бросился к двери — хотелось глотнуть свежего воздуха, пусть даже ледяного. Но ведьма вдруг неуловимо быстрым движением настигла меня, вцепилась сзади за волосы. Силища в ней была нечеловеческая — схватив, как котенка за шкирку, она швырнула меня обратно к полку. Я едва успел выставить хоть какую-то защиту, обволакиваясь эдрой Укрепления, чтобы не долбануться головой.