— Мне тоже не хотелось бы оставаться в стороне от драки, — вздохнул Джастон.

— А что мы будем делать, если Тол’чак проиграет? — вмешался Могвид, не выходя из укрытия. — Кто-то об этом подумал?

— Само собой, — бросил Магнам, не оборачиваясь.

— И что? — с надеждой на спасительный замысел д’варфа спросил оборотень.

— Тогда мы умрем.

Могвид отпрянул, сморщив лицо.

— Не бойся, — капитан-элв’ин положил ладонь ему на плечо. — Если потребуется, ты можешь обернуться во что-нибудь крылатое и улететь отсюда.

Оборотень растерялся. Буря, молнии, рев ветра… По его лицу любой понял, что си’луру не тянет летать в такую погоду.

— Если я могу отращивать крылья, это совсем не значит, что я смогу взлететь, — отрешенно проговорил он. — А учиться слишком долго, особенно когда бушует такой ураган.

— А у кого-то, по-моему, получается, — Магнам ткнул пальцем в клокочущие небеса.

Джастон проследил за его движением. Вверху зияла черная пустота, будто бы за пределами досягаемости ярких факелов весь мир исчез. Но когда небо прорезала трещина молнии, возвращая видимость после мгновений полной слепоты, все смогли увидеть крылатое существо, мчащееся сквозь грозу. Потом порыв ветра подхватил его и унес прочь.

— И что это было? — поинтересовался Джеррик. — Я видел множество разных птиц, но это ни на одну не похоже.

Прищурившись, Джастон ждал очередной вспышки. Элв’ин в совершенстве владел магией воздуха. Уж если он не смог определить, что это за тварь…

Но следующая молния полыхнула вдалеке, дав слишком мало света. Крылатое существо скрылось во мраке небес.

— Уверен, это какой-то демон, — прошептал Могвид.

Джастон обнажил клинок. Остальные тоже приготовили оружие. Только Джеррик просто поднял руку, между пальцами которой заплясали искры. Огры были обязаны являться на общий сбор безоружными, но на человека, Д’варфа, си’луру или элв’ина это правило не распространялось.

Обнаженная сталь и магия привлекли внимание одного из огров-сторожей, который глухо зарычал.

Молния вновь прорезала тьму, показавшись ярче солнца. Но небеса выглядели пустыми. Кто бы там ни летал, он успел улизнуть.

И вдруг рядом с основанием скалы, ограничивающей тропу, пронеслась, не далее чем в нескольких шагах, крылатая фигура. Друзья Тол’чака отшатнулись, укрываясь за выступом, в их временном убежище. Огр что-то громко пролаял, предупреждая своих. Остальные заголосили.

Неизвестное существо приземлилось на мокрую от дождя тропу и оказалось маленькой девочкой, тонкой, как тростинка. Ее крылья взмахнули последний раз, а затем спрятались за спиной.

— У меня так много пальцев, — проговорила она, подняв руку и помахав ею.

Ее движение разъярило огра-воина, который кинулся к ребенку, занося над головой огромный кулак. Одного удара хватило бы, чтобы расплющить девочку в лепешку.

— Нет! — воскликнул Джастон, вставая между ними.

Хотя смысл слова остался не понят огром, обнаженный клинок и воинственная поза говорили сами за себя.

Великан заворчал, его глаза вспыхнули яростью, но он сдержался.

Джастон повернулся к ребенку.

— Касса?

Девочка смерила его взглядом с головы до ног, с детской непосредственностью потерла нос. И вдруг глаза ее озарились узнаванием.

— Джастон! Я нашла тебя!

— Касса… Но как?..

— Нет времени для объяснений. Земля, на которой вы стоите, пропитана ядом насквозь. Я чую это. Уходите немедленно! Прямо сейчас!

— Не можем. Мы в ловушке, — болотник быстренько объяснил сложившееся положение.

Когда он закончил рассказ, дитя повернулось туда, где усеянная огнями тропа вела ко входу в Череп Дракона.

— Отрава исходит оттуда! — взмахнула рукой девочка. — Яд сочится из этой горы, подобно орде пауков…

Джастон перехватил ее запястье.

Девочка ойкнула.

— Прости, детка, — быстро сказал охотник. — Касса, ты говоришь — пауки?

— Я чую их яд.

— Вира’ни! — закричал Могвид.

— Ведьма-паучиха сплела там свои сети, — сурово проговорил д’варф.

— Что же нам делать? — заскулил оборотень.

— Мы присоединимся к Тол’чаку! — высказал общую мысль Джеррик. В его голосе слышалась жажда мести, а на кончиках пальцев потрескивали маленькие молнии. — Мы выжжем дотла ее мерзких тварей. Пусть чудовище заплатит за смерть Фреды! — Он решительно протиснулся между Джастоном и болотным ребенком.

— Нам нельзя туда соваться! — скулил Могвид. — Там мы не найдем ничего, кроме погибели!

— А я иду, — Магнам, положив топор на плечо, направился следом за элв’ином. — По крайней мере, внутри горы нет этого проклятого дождя. И ветра тоже. Если уж пришло время умирать, я предпочитаю встретить смерть в тепле и сухости.

Джастон пошел за ними.

— Любовь моя! — окликнуло его дитя.

— Я должен. Похоже, эта опасность угрожает не только нам, но и тебе.

Помедлив, она кивнула.

— Но только держись рядом со мной. Тебе может потребоваться яд, чтобы бороться с отравителями.

Болотник взял ребенка за руку и оглянулся.

— Могвид?

Меняющий обличья поглядел на заполненную ограми тропу, на бушующие небеса, на гору, покачал головой и нехотя поплелся вслед за товарищами, сохраняя недовольную гримасу на лице.

— Терпеть не могу пауков…

Кожа от нестерпимого жара, казалось, вот-вот покроется волдырями. Длинная тень Тол’чака бежала впереди огра. Два его соплеменника, справа и слева, швырнули подожженные мехи с маслом в узкую горловину туннеля. Пламя вздулось, раскаленный воздух наполнился запахом дыма.

— У нас заканчивается масло, — догнал его Хун’шва.

— Сколько еще до пещеры?

— Не больше четверти лиги, — вождь клана глянул искоса. Его кожу пятнали несколько ожогов с пузырями и краснотой по краям.

— Тогда прибережем остаток, — махнул Тол’чак охотникам. — Главное сражение ждет нас впереди.

Хун’шва кивнул.

Тол’чак зашагал дальше, огибая горящий мех. Начиная с предыдущего поворота туннеля, тела в проходе больше не попадались. По всей видимости, вылупившиеся из коконов чудовища убили всех, кто спустился глубже. Крики умирающих услышали сторожа, находившиеся у входа, и поспешили на помощь. В обычае его народа было собираться вместе перед лицом опасности — мало кто способен угрожать сплоченному отряду огров.

Но какова же дальнейшая судьба соплеменников? Погибли от яда, как и те, что лежали у входа? Заговаривать об этом не решался никто, загоняя страх глубже в сердце.