— Не зря, — не согласился я. — Это резко ухудшило позиции Живетьевых. Сам же я остался в стороне, поскольку Зимин распространял знание сам, выдавая за свою новую разработку.

— Вот ведь жук, — покрутил головой Шелагин-старший.

— Не то слово, — проворчал Греков. — Сейчас еще чем-то захочет разжиться. Цесаревич же еще не помер?

— Когда я последний раз смотрел новости — нет, — ответил Шелагин-старший. — Думаешь, Зимин к Илье за консультацией? Действительно, цесаревичем занимается он. Илья, сможешь чем-то помочь?

Я прикинул свои возможности и ответил:

— В целительстве вряд ли. Разве что алхимией? Но если там что-то серьезное, антидот может не взять.

— Если цесаревич после принятия твоего зелья умрет, нас могут обвинить в убийстве. Так что даже не заикайся. Потом прикинем, выгодно ли нам, если цесаревич выживет. Тогда вольешь в него так, чтобы никто не знал. Саша, нельзя, чтобы Зимин говорил с Ильей наедине, поэтому за гостем пойдешь ты, проводишь в… — Он задумался. — В общую гостиную не стоит, туда может прийти Беспалова и услышать то, что мы бы не хотели ей сообщать.

— Может, ко мне в башню? Проход туда есть отдельный, — предложил я, сообразив почему Шелагину не нравится вариант и с его гостиной. Всё потому же: Беспалова может увидеть Зимина.

— Годится, — согласился князь — Мы туда тоже сейчас перейдем.

Пока мы шли, Шелагин старший меня инструктировал по поводу будущего разговора, особый упор делая на то, чтобы, прежде чем что-то пообещать, я получил от него подтверждение. По утверждению князя, в нынешних условиях любой разговор с посторонним — ходьба по минному полю, не меньше. Даже если этот посторонний — целитель с репутаций честного и порядочного человека.

— Он не является независимым, — уверял меня Шелагин-старший. — С одной стороны на него давит императорская структура, с другой — гильдия целителей, главой которой по-прежнему остается Живетьева.

— Точно? — усомнился я. — Она уже столько всего устроила, что ее давно должны были подвинуть.

— Точно, — подтвердил Греков. — Несмотря на диверсии и арест Живетьевой, гильдия целителей главу не поменяла. Не уверен, но мне кажется, это вообще пожизненная должность.

— Зимин вроде бы собирался работать в сторону смещения Живетьевой, — припомнил я.

— Может, и работает, но увидим мы, если увидим, только результат.

Думаю, они мне много чего бы еще рассказали, помешало возвращение Шелагина-младшего вместе с Зиминым. Выглядел целитель не ахти: осунулся, под глазами появились не только синяки, но и мешки. И вообще, создавалось впечатление, что он работает на износ.

— Иннокентий Петрович, вы выглядите так, что я ни за что не согласился бы у вас лечиться, — заявил Шелагин-старший сразу после обмена приветствиями. — Такое впечатление, что у вас десяток хронических болячек и все они внезапно обострились.

— Лучше бы это, — вздохнул Зимин. — Вы же в курсе про отравление цесаревича.

— Только в общих чертах, — ответил Шелагин-старший. — Знаем, что его отравили, но кто и когда — уже нет. Но если его здоровье в ваших руках, уверен, нам не о чем беспокоиться. Разве что хочу уточнить, как скоро он приступит к своим обязанностям.

— Боюсь, что там всё совсем не радостно, — шумно вздохнул Зимин, который предпочел бы вообще на эту тему не говорить, но увы, не получилось, поскольку именно ради этого он и пришел. — Состояние не удалось стабилизировать. Оно медленно ухудшается, и, если ничего не предпринять в ближайшее время, Александр Константинович умрет.

— Умрет⁈

— Ни я, ни Арина Ивановна…

Он еще не закончил, как мы почти хором спросили:

— Живетьева?

— Разумеется, а кто еще? — удивился Зимин. — Многих известных целительниц с таким именем вы знаете?

— Я знаю одну и знаю, что цесаревич отдал приказ бить ее на поражение, — сказал Шелагин-старший.

Теперь на него с удивлением уставился уже Зимин.

— Но почему?‥

— Потому что она сбежала из тюрьмы, при этом убив императора и украв реликвию. Подозреваю, что и отравление цесаревича — ее рук дело. Поэтому мне странно сейчас слышать, что она не только не арестована, но и находится рядом с цесаревичем.

— Освобождение из тюрьмы произошло по приказу супруги цесаревича, — сообщил Зимин. — Ни о каком бегстве я не слышал. И если Арина Ивановна поставила условием своей помощи снятие обвинений, то это логичное требование.

— Помощи? Сдается мне, бабка нацелилась в регенты, — вклинился Греков и заработал неприязненный взгляд от целителя.

— Прошу вас поаккуратнее со словами. Арина Ивановна, при всей ее неоднозначности, выдающаяся целительница. Лучшая в нашей империи. Мало кто с ней может поспорить знаниями и умениями даже в отдельных дисциплинах, а уж в таком объеме — вообще никто.

— Это не отменяет тот факт, что Живетьева рвется к власти, уничтожая тех, кто ей мешает, — не смутился Греков. — Прошлой ночью Живетьевы прислали к нам убийц, а не желающих попрактиковаться в целительстве. А вы говорите, что мы должны относиться к ней с уважением, потому что супруга цесаревича выдала ей карт-бланш на наше убийство.

— Ничего такого я не говорил! — возмутился Зимин. — Не думаю, что супруге цесаревича вообще есть до вас дело. Она беспокоится об Александре Константиновиче.

— Тогда она не должна была подпускать к его телу Живетьеву, — жестко бросил князь Шелагин.

— У нее не было выбора, — ответил Зимин. — Павел Тимофеевич, я впервые столкнулся с тем, что не могу снять отравление. Более того, я даже не смог остановить его распространение. Только замедлить. Именно поэтому я к вам приехал. Точнее, не к вам, а к Илье. Возможно, ваш учитель по целительству, Илья, передал вам какие-нибудь знания, которые помогут вылечить цесаревича.

«Ишь какой. Поставь-ка на него Метку, — неожиданно проснулся Песец. — Мне кажется, она скоро понадобится».

— К сожалению, — покачал я головой, — мне передали только самые основы. Никаких тонких взаимодействий я не знаю и не умею практиковать.

Зимин осунулся еще сильнее.

— Вы были моей последней надеждой, — признался он. — А связаться с вашим учителем, Илья, возможно?

— Увы, нет. Возможно, вам стоит обратиться к алхимикам? Испробовать антидоты от них?

— Уже. Мы первым делом обратились в их Гильдию. Они выдали нам самые сильнодействующие зелья, но ни одно не помогло.

—