– Потом, – и подтолкнул в распахнувшиеся двери.

Верхняя кнопка. Звон ключей в кармане.

Вышел на площадку. Две двери, Варвара в нерешительности замерла, а он уже потянул ее снова на лестничную площадку, выше.

– Ты же говорил – к тебе? Ты на чердаке живешь? – не унималась она.

Уже приготовила шутку про Карлсона…

– Да, сейчас пропеллер включу и полетим шалить по крышам, – отозвался устало.

Варвара закусила губу и нахмурилась. Было очень неудобно вот так идти, держась за руки. Но оказалось, это единственно возможная связь с ним. Живым. Большим. Горячим и надежным. Кровь будоражило воспоминание о его поцелуе, и желание укрыться от всего рядом с ним. Потому что рядом с ним не страшно. Он как скала, за которой оазис.

Он застыл перед дверью на чердак, ловко повернул навесной замок. Отодвинулся, приглашая войти.

– Ты что, серьезно? – она замерла, оглянулась через плечо, будто рассчитывая что на пыльный чердак он зовет кого-то другого, не ее.

Горячая ладонь легла между лопаток, подтолкнула вперед:

– Серьезно-серьезно. Вперед!

Сам шагнул следом за ней. На одно мгновение выпустил ладонь, но только для того, чтобы просунуть руки через прутья и защелкнуть снаружи навесной замок.

Снова сцепил ее пальцы, потянул вперед.

– Пошли.

Темный чердак, трубы. Мотки проволоки и пустые катушки. Груды битых кирпичей, жестянка, полная окурков.

Новая решетка и еще одна дверь.

– Мы в соседний подъезд зашли? – догадалась Варвара, наконец.

Глеб молча кивнул, пропустил ее вперед, сам закрыл дверь, аккуратно сунул в ячейку ушко замка, чтобы тот только выглядел закрытым, но не защелкнулся, потянул девушку вниз.

Два пролета. Замер. Прислушался.

Спустился медленно, как кошка, вниз, еще на один этаж.

– Стой тут, – скомандовал, оставив ее на лестнице. Сам спустился вниз, на лестничную клетку, внимательно осмотрел дверь.

Осмотрел дверь, ручку, заглянул под нее.

Удовлетворившись, аккуратно вставил ключ в замочную скважину, неслышно повернул. Мягко надавил локтем, распахнул дверь, приглашая войти.

– Свет не включай, – скомандовал, когда Варвара поравнялась с ним.

Подтолкнул внутрь и бесшумно притворил за ними дверь.

Сбросил кроссовки, прошел в комнату, а Варвара так и стояла на пороге, не решаясь сделать следующий шаг. Он выглянул из комнаты:

– Ты чего там застряла?

– Ты всегда так живешь?

– Почти. Я этой квартирой редко пользуюсь. Официально я проживаю по другому адресу.

– А это что? Типа конспиративная? Или квартира для плохого настроения, как в мультике? – спросила с издевкой.

Он не ответил: хлопнула дверца холодильника, зашумел чайник.

– Есть хочешь? – спросил, выглянув в коридор. – Есть хлеб, плавленый сыр и ветчина. Быстро едим и спать. Подъем в 5 утра, срываемся и едем к Мерлину.

– Можно я сразу… спать?

Он замер, в темном проеме застыла его тень: сильные плечи, тонкая талия. Руки нырнули в карманы. Кивнул:

– Занимай спальню. Я в комнате. Ванная прямо по коридору и налево. В шкафчике полотенца, шампунь, – дал ц.у. и скрылся в кухне.

Варвара быстро умылась и, пройдя в комнату, нырнула под одеяло. Но сон не шел. В начале прислушивалась к его шагам, шуму воды в ванной, тихому разговору по сотовому. Потом все стихло.

Шум дождя за окном, шелест воды по подоконнику, тихое шептание ветра.

Тревога захлестывала. Ледяным обручем сдавила легкие, выжимая из них воздух. По капле, подкрадываясь к горлу, сдавливая его липкой рукой.

Окровавленное тело. Вывернутые неестественно руки, сожженные подушечки пальцев. Мертвое лицо повернулось к ней. Черные безжизненные губы прошептали:

– Завтра…

Варя закричала, вырываясь из сонного бреда. Подскочила.

Все тихо. Привычно шелестит дождь за окном. Только теперь в его голосе слышался мертвенный шепот, предупреждение.

Соскользнула с кровати, ощупью, держась за стену вышла в коридор.

Справа дверь в ванную. Слева светлели два проема, гостиная и кухня.

Варвара сделала несколько шагов вперед и замерла в проходе. Мучаясь неловкостью, сделала следующий шаг и оказалась нос к носу с Глебом:

– Ты чего не спишь? – прошептал жестко.

Горячая ладонь легла на ее обнаженные плечи, нырнула под волосы, заставила запрокинуть голову. Прямой взгляд, как фонарь на тесной лесной дороге. Она ухватилась за него, потянулась как мотылек к огню.

Десять.

Полшага вперед.

Один поцелуй. Несмелый. Неловкий. Угодил даже не в губы, а в уголок рта. Мазнул по мягкой щетине.

Варя невесомо коснулась пальцами покрытого татуировкой плеча. На мгновение замерла, запоминая чувство головокружительной близости, невысказанного признания и брошенного в пустоту обещания. Его запах горьковато-холодный, дымный, сводящий с ума. Его сила и уверенность – они покоряли, заставляли примерять их на себя, кутаться в них, загораживаясь от опасности.

Он не ответил на поцелуй. Только ладонь на ее затылке потяжелела. И взгляд стал пронзительнее, ярче. Впервые он смотрел на нее так, не отводил и не прятал взгляд, впервые она могла прочитать, что в нем таится. Могла прочитать, но понять – нет.

Она слышала, как учащенно бьется его сердце, срывается дыхание. Погибала в светло-серой глубине, в очертании губ, надежности плеч.

Пальцы на затылке ожили, перебирая мягкие пряди. Скользнули к плечам, будто невзначай зацепив тонкие бретельки топа, потянули их вниз. Погладили острую ключицу. Снова вернулись к шее, обхватили ее ласково. Большой палец задумчиво скользнул по девичьим губам, погладил дразня, изучая. Считывая, как открытую на первой странице книгу.

Девушка прикрыла глаза, медленно выдохнула, избавляясь от скреп.

Будь как будет.

Покорно опустила руки.

И он почувствовал это. Привлек к себе.

– Что же ты делаешь со мной, – прошептал в губы, и прежде, чем она успела ответить, поцеловал.

Нет, не так ослепляюще-жарко, как тогда, в лесу.

И не так зло, как в ее спальне в доме Толмачева.

Долгий. Трепетный. И голодный поцелуй. Он овладевал ею тягуче-медленно, проникая глубже. Под кожу. Растекаясь томительным жаром по венам. Продлевая каждое мгновение бесконечно. Подхватывая его, словно фокусник – брошенный в воздух шелковый платок.

Ее мир, впервые окрашенный неведомыми чувствами, рассыпался под его пальцами калейдоскопом огней.