У Варвары сердце ушло в пятки, спина вспотела.

– …Я вижу тебя, сученыш, – прошипел Барановский. – Вот прямо сейчас вижу, как ты со своей подстилкой свернул на Варшавку. Я найду тебя, слышишь? Уже, считай, нашел. И ты мне все скажешь. Сам. С удовольствием и рабской покорностью. Ты или эта чертова кукла. Как там ее? Варвара Андрейчик?

Собственное имя, произнесенное с такой ненавистью и желчью, звучало дико и незнакомо. У Варвары округлились глаза.

– Ну, попробуй, Аркадий Иванович, – небрежно бросил Фадеев.

Отбил вызов.

Посмотрел на притихшую Варвару.

– Не дрейфь, прорвемся, Варвара Степановна.

– Он правда знает, где мы?

Фадеев пожал плечами:

– Вероятно. Это не сложно. Мог чувачок, что в кафе заходил и у барной стойки терся, маячок закрепить на машину, а мы в спешке не заметили.

А про себя подумал: «А скорее всего по GPS пробили, не просто же так турецкая МИТ засветилась».

И это все – прослушка, дочка Барановского в заложниках, труп Артема – очень настораживало. Это все говорило, что точка невозврата пройдена, первая жертва принесена. И сейчас Барановскому нечего терять. Он покосился на перепуганную Варвару, прикинул возможные маршруты отступления.

«Надо предупредить Мерлина», – пульсировало в висках. Но как? Сотовый, получается, нельзя – засветит телефон Мерлина, потеряет верную защиту. У Варвары – тоже корпоративный, если пробили его номер, значит, вероятно, и ее. Личный номер у парней, он так и не забрал аппарат от техников.

«Черт тебя подери, Глеб Иванович!», – он легонько барабанил по рулю. Оглядывался.

В висках методично тикали секунды, утекали водой сквозь пальцы, так и не принося решения.

Город замер в пробке.

– Пошли, – тихо скомандовал, рывком открывая дверь.

Он вышел на проезжую часть под сигналы проезжающих мимо автомобилей. Оставил ключ в замке зажигания, сотовый – в салоне, двери распахнутыми. Подхватил Варвару под локоть и рванул через сквер к метро.

Притормозил у группы подростком, на спортплощадке, достал пятисотку:

– Парни, срочно позвонить надо.

– Ну, звони, – отозвался один из парней, с интересом уставившись на Варвару и подхватывая купюру.

Фадеев набрал номер, коротко сообщил:

– Это Кнут. Нас нашли. Иду на дно.

– Варвара с тобой?

– Да, – Глеб не отпускал ее руку.

– Барановскому она нужна.

– Варя?

– Да. Мне нужна эта ночь, Кнут. Сидите тихо.

– До связи.

Фадеев вернул сотовый, краем глаза отметив, как к его машине подошел неизвестный, заглянул в салон.

Не дожидаясь, пока их обнаружат, поторопился к метро.

Гигантская буква «М» искрилась красным, к ней стекались людские потоки. Они растворились в нем, растаяли безликими тенями. Душное вагонное нутро, пропитанное запахами чужих тел, сырым воздухом и дорогой.

Они ехали все дальше, остановка за остановкой, переход за переходом тянулись в спальный район. Только его горячая рука, сильное плечо и странная полуулыбка, блуждающая на губах.

Будто невзначай, прикрывая от толпы, он обнял ее за талию, привлек к себе.

Будто невзначай, боясь упасть при торможении, она прильнула к нему и уткнулась носом в изгиб шеи, чуть выше канта черной футболки, вдыхая холодный и дерзкий аромат и тайком разглядывая узор на татуировке.

Шесть.

Семь.

Восемь.

Шаг за шагом – в другую жизнь. За ним.

Пальцы переплелись, указательный задумчиво поглаживал запястье, будоражил кровь. Так, словно они пара. Словно у них есть прошлое и настоящее. И мысли о будущем. Варвара закусила губу, уже не зная, делает ли он это по рассеянности или специально играет, чтобы не привлекать внимание таксиста.

– Здесь затормозите, сигарет хочу купить, – бросил водителю.

«Играет», – разочарованно пронеслось в голове. Потому что Глеб не курит. Значит, это все – очередной спектакль. Зло выдернула руку. Глеб изогнул бровь, посмотрел странно, тяжело, и снова взял руку в свою.

Только на этот раз крепче.

Девять.

Машина остановилась у придомового магазинчика. Глеб распахнул свою дверь, потянул за собой Варвару. Ей пришлось неудобно скользить по сиденью, разворачиваться, балансируя и придерживаясь за переднее пассажирское кресло свободной рукой. Глеб смотрел рассеянно по сторонам, захлопнув дверцу, направился в магазин. Не расцепляя рук.

Варвара едва поспевала за ним.

Купив пачку сигарет, расплатился наличкой.

Пока девушка-продавец отсчитывала сдачу, порывисто обнял Варю за шею, привлек к себе и звонко поцеловал в губы. Откровенно, буднично. Будто делал это много раз. И опять – взгляд куда-то в сторону, мимо нее.

Девушка вспыхнула, от неловкости опустила глаза.

– Не отставай, – буркнул на выходе, уже толкая от себя дверь.

Уверенно потянул за собой.

Варвара чувствовала силу его рук. Их безапелляционную уверенность в собственной правоте. Шаги по мокрому после дождя асфальту отдавались в груди, дыхание рвалось то ли от страха, то ли от тревоги. Перед глазами стояли фотографии растерзанного тела. Неужели какие-то деньги этого стоят? Это же всего лишь деньги. Чертов бизнес. Как же так можно? Что должно происходить в сердце человека, чтобы перейти эту черту. Какая мотивация должна толкнуть, чтобы перерезать горло. Чтобы сделать вот это все?

Она всхлипнула и поймала на себя настороженный взгляд Глеба, мгновенный укол серо-голубой стали, холод по венам, будто прививка.

Собраться.

Не раскисать.

Она сама в это вляпалась. И он просил не доставлять ему дополнительные хлопоты. Надо было сидеть дома и не ехать ни на какую виллу.

– Куда мы идем? – спросила, удивляясь хрипоте в голосе.

– Ко мне идем.

Он нырнул в подъезд, заволок ее за собой. Мимо приветливо распахнувшихся дверей лифта, потянул на лестничную клетку. Пройдя пешком на второй этаж, замер, прислушиваясь.

Темный подъезд звенел тишиной, рассыпался их собственным тревожным дыханием.

– Пошли, – скомандовал, увлекая еще на один пролет выше, нажал кнопку вызова кабины.

В бледном электрическом свете его черты обострились. Он по-прежнему избегал встречаться с ней взглядом. И это беспокоило, волновало. Будто стоишь на краю, а у тебя нет опоры. Она приоткрыла рот, чтобы спросить, Глеб, каким-то звериным чутьем уловив ее желание, строго бросил: