Близнецов можно было считать покойниками сразу при появлении Уина.

Хуже всего было то, что Майрон больше не переживал. Он просто перестал об этом задумываться. И когда это произошло, когда он осознал, что убивать таких негодяев — благое дело, когда их глаза перестали ему сниться по ночам, вот тогда он понял, что пора завязывать. Спасая людей на тонкой грани между добром и злом, он каждый раз терял частичку своей души.

А может, и не терял.

Может, балансируя на этой грани и видя то, что находится по другую сторону, начинаешь лучше понимать, в каком ужасном мире мы живем. Миллионы Орвилов-Учителей или Джебов-Галстуков не стоят одной невинной жизни, будь то Бренда Слотер, Эйми Биль, Кэти Рочестер или его сын Джереми Даунинг, воюющий на Востоке.

Кто-то посчитает это аморальным. Возможно, только такова правда жизни. И к войне Майрон относился точно так же. В глубине души — в чем, конечно, он никогда и никому не признается — Майрону было абсолютно наплевать на мирных жителей, которые едва сводят концы с концами в забытой Богом пустыне. Ему было наплевать, исповедуют ли они принципы демократии, ощущают ли настоящую свободу и становится ли им легче жить. Но ему было совсем не наплевать на таких ребят, как Джереми. Если нужно, пусть умрут сто, тысяча людей с той стороны, лишь бы с его ребенком все было хорошо.

Майрон сел напротив Рочестера.

— Я говорил правду. Я ищу Эйми Биль.

Рочестер молча таращил глаза.

— Ты знаешь, что обе девушки снимали деньги в одном и том же банкомате?

Рочестер кивнул.

— Тому должна быть причина. Это не совпадение. Родители Эйми не знают твою дочь. По их мнению, Эйми тоже ее не знала.

— Я спрашивал свою жену и детей, — наконец открыл рот Рочестер. — Все уверены, что Кэти с ней не знакома.

— Но ведь они ходили в одну школу, — возразил Майрон.

— Это большая школа.

— Какая-то связь наверняка есть. Должна быть. Просто мы ее не видим. Поэтому ты и твоя семья должны ее искать. Поспрашивайте друзей Кэти. Просмотрите все ее вещи. Что-то их связывает. Если мы поймем, что именно, то приблизимся к разгадке.

— Вы не станете меня убивать? — спросил Рочестер.

— Нет.

Рочестер посмотрел куда-то вверх.

— Твой друг сделал все правильно. В смысле, что убил Близнецов. Звери. Если бы их отпустили, они бы стали пытать твою мать, пока она не прокляла бы день, когда тебя родила.

Майрон не отвечал.

— Я не должен был их нанимать, — сказал Рочестер. — Я просто потерял голову.

— Если ты ищешь прощения, то не по адресу.

— Просто хочу, чтобы ты понял.

— Я не хочу ничего понимать, — ответил Майрон. — Я хочу найти Эйми Биль.

Майрону пришлось заехать в «Скорую помощь». Доктор бросил взгляд на укушенную ногу и покачал головой.

— Боже праведный, на вас напала акула?

— Пес, — соврал Майрон.

— Его надо пристрелить.

Уин среагировал на шутку.

— Уже.

Доктор наложил швы и перевязал ногу, которая жутко болела. Он дал Майрону мазь для обработки раны и болеутоляющие таблетки. На улице Уин спросил, не потерял ли Майрон пистолет. Тот был при нем.

— Побыть с тобой? — спросил Уин.

— Я в полном порядке. — Машина набирала скорость по Ливингстон-авеню. — Что с теми двумя уродами?

— Канули в Лету.

Майрон кивнул. Уин пристально посмотрел ему в глаза.

— Их звали Близнецами, — сказал Уин. — Тот, что постарше, с галстуком, сначала откусил бы тебе соски. Это у них разминка. Сначала один сосок, потом другой.

— Понимаю.

— Никаких нравоучений, что я перестарался?

— Мне мои соски очень дороги. — Майрон коснулся рукой груди.

Когда Уин привез его к дому, была почти ночь. Около входной двери Майрон отыскал свой мобильник и проверил входящие звонки. Пропущенных звонков — большей частью деловых — оказалось много. Эсперанса проводила медовый месяц на Антигуа. Надо бы ей позвонить. Да теперь уже поздно.

Эли тоже звонила.

Когда-то он обещал ей заглянуть сегодня вечером. Они еще шутили, что заедет на поздний «утренник». Господи, неужели все это было сегодня?

Наверное, лучше подождать до утра. Но ведь Эли может волноваться. Да и здорово было бы услышать тепло в ее голосе. После безумного, изматывающего и заполненного болью дня ему этого ужасно хотелось. Все тело ныло, а ногу дергало.

Эли сразу сняла трубку.

— Майрон?

— Привет, не разбудил?

— К нам приходила полиция.

Теплоты в голосе не было.

— Когда?

— Несколько часов назад. Они хотели поговорить с Эрин. О каком-то обещании, которое девочки дали тебе в подвале.

Майрон закрыл глаза.

— Черт, вот уж кого я не никак не хотел втягивать в эту историю.

— Она, кстати, подтвердила твои слова.

— Извини.

— Я звонила Клэр. Она рассказала мне об Эйми. Но я не понимаю. Зачем ты заставил девочек давать такие обещания?

— Ты имеешь в виду — позвонить мне?

— Да.

— Я подслушал их болтовню о том, как они ездили на машине с пьяным водителем. Просто не хотел, чтобы у них были неприятности.

— Но почему тебе?

Он открыл рот, но не успел ничего сказать.

— В тот день ты впервые увидел Эрин. Ты же вообще с ней в первый раз разговаривал!

— Эли, все вышло случайно.

Возникла пауза. Майрону это не понравилось.

— У нас с тобой все по-прежнему?

— Мне нужно время, чтобы это понять, — сказала она.

Майрон почувствовал холодок в животе.

— Майрон?

— Значит, — сказал он, растягивая слова, — судя по всему, билет на «утренник» больше не действителен.

— Не время для шуток.

— Я знаю.

— Эйми пропала. Приходят полицейские и допрашивают мою дочь. Может быть, тебе это не в новинку, но я к такому не привыкла. Я тебя не виню, но…

— Но?..

— Я просто… Мне просто нужно время.

— Нужно время, — повторил Майрон. — Звучит так, будто и пространство тоже.

— Опять шутишь?

— Нет, Эли, какие уж тут шутки!

Наверняка Эйми неспроста попросила высадить се в том тупике.