Джессика улыбнулась. Годы берут свое. Вокруг глаз стало больше морщин. Волосы короче и уложены аккуратнее, чем раньше. Однако эффектности она не потеряла.

Она была потрясающе красива.

— Ты пялишься. Это неприлично, — сказала Джессика.

Он промолчал.

— Приятно знать, что на тебя еще реагируют.

— Да, Стоуну Норману повезло.

— Еще бы!.. Так и знала, что ты это скажешь.

Майрон снова промолчал.

— Он тебе понравится, — сказала она.

— Не сомневаюсь.

— Он всем нравится. У него куча друзей.

— Они, часом, не зовут его ласково Пистоном?

— Только старые приятели по университетскому братству.

— Так я и думал.

Несколько мгновений Джессика внимательно изучала его лицо. От ее взгляда у него начали гореть щеки.

— Кстати, ты ужасно выглядишь.

— Сегодня схлопотал по физиономии.

— Значит, есть вещи, которые совсем не меняются. Как поживает Уин?

— Все то же самое.

— Прискорбно слышать.

— Продолжим в том же духе, — спросил Майрон, — или все-таки скажешь, зачем пожаловала?

— Давай чуть-чуть продолжим.

Майрон пожал плечами, как бы соглашаясь.

— Как родители? — спросила она.

— Отлично.

— Я им никогда не была по душе.

— Да, не особенно.

— А как дела у Эсперансы? Она по-прежнему называет меня королевской сукой?

— В последние семь лет она редко о тебе вспоминала.

Джессика улыбнулась.

— Я прямо как Волан-де-Морт из книжек о Гарри Поттере.

— Это точно. Ты та, кого нельзя называть вслух.

Майрон поерзал на стуле и отвел взгляд. Она и правда была чертовски красива. Совсем как при солнечном затмении — чтобы не ослепнуть, иногда нужно отводить глаза.

— Ты знаешь, зачем я здесь.

— Последний разок размяться перед свадьбой?

— Ты — за?

— Нет.

— Врешь!

Не исключая, что она может быть права, Майрон решил сменить тему.

— Хочешь стих? Пистон машет хвостом.

— Смеешься над чужими именами, — сказала Джессика, — а самого зовут Майрон. Тоже мне — Байрон. А вообще-то логично. Хвостом можно всю посуду разбить, а заодно и семейное счастье.

У нее были красные глаза.

— Ты выпила?

— Слегка. Исключительно для храбрости.

— Чтобы проникнуть в мой дом?

— Да.

— В чем же дело, Джессика?

— У нас с тобой, — сказала она, — еще не все кончено.

Он молчал.

— Мы оба делаем вид, что все кончено, но знаем, что это не так. — Джессика отвернулась и сглотнула слюну. В ее глазах была боль. — О чем ты подумал, когда прочитал объявление в газете о нашей свадьбе?

— Пожелал тебе и твоему Пистону счастья.

Она ждала.

— Я не знаю, о чем подумал.

— Тебе было больно?

— Джессика, каких слов ты от меня ждешь? Мыс тобой так долго были вместе. Конечно, больно.

— У меня было ощущение… — Она сделала паузу, подыскивая нужные слова. — Хотя мы с тобой не разговаривали семь лет, у меня было ощущение, что мы снова будем вместе. Что это вопрос времени. Будто разлука — всего-навсего часть общего процесса. Понимаешь, о чем я?

Он ничего не ответил, но чувствовал, что начинает злиться.

— И вот сегодня читаю в газете собственное объявление о свадьбе, написанное собственной рукой, и вдруг понимаю, что все это взаправду. Только свадьба-то не с Майроном! — Она покачала головой. — Что-то я не то говорю.

— Мне нечего сказать, Джессика.

— Совсем?

— Ты пришла просто потому, что психуешь перед свадьбой.

— Не строй из себя взрослого дядю.

— А каких слов ты от меня ждешь?

— Не знаю.

Некоторое время они сидели молча. Майрон протянул ей руку. Она взяла ее. Он почувствовал, как по его телу пробежала искра.

— Я знаю, почему ты пришла, — сказал Майрон. — И даже почти не удивлен.

— Что-то ведь у нас осталось, правда?

— Не знаю…

— Напрашивается «но».

— Ты прошла через все, что мы пережили вместе — любовь, разрывы, мои травмы, боль, вместе проведенное время, мое желание жениться на тебе…

— Можно я скажу?

— Секунду, я только начал.

— Извини, — улыбнулась Джессика.

— Ты проходишь все эти этапы, и наши жизни как бы переплетаются. И вот в один прекрасный день всему приходит конец. Ты просто берешь топор и рубишь концы. Но две жизни все равно слились. Чувство не ушло.

— Наши жизни сплелись, — сказала она.

— Сплелись, — повторил он. — Звучит высокопарно.

— Но довольно точно.

Он кивнул.

— И что будем делать?

— Ничего. Будем считать это очередным этапом.

— Знаешь, почему я не вышла за тебя замуж?

— Это уже не имеет значения.

— Нет, имеет! И я считаю, что ты должен это знать!

Майрон отпустил ее руку, давая понять, что готов выслушать.

— Большинству людей противен образ жизни их родителей. И они бунтуют. А ты хотел жить точно так же, как они. Ты хотел иметь дом, детей…

— А ты не хотела, — перебил он. — Все это нам обоим отлично известно.

— Не в этом дело. Я тоже могла бы захотеть жить такой жизнью.

— Только не со мной.

— Ты знаешь, что это не так. Я просто не была уверена… — Она наклонила голову. — Ты хотел такую жизнь. Но я не была уверена, что ты хочешь меня больше, чем такую жизнь.

— Большей чепухи я никогда не слышал, — ответил Майрон.

— Быть может. Но именно так я тогда думала.

— Боже мой, оказывается, я недостаточно тебя любил.

Она взглянула на него и покачала головой.

— Так, как ты, меня не любил никто.

Снова помолчали. Майрона подмывало вставить: «А как же Пистон?» — но он сдержался.

— Когда ты выбил колено…

— Хватит об этом. Прошу тебя.

Джессика как будто не слышала.

— Когда ты выбил колено, ты стал совсем другим. Ты работал как сумасшедший, чтобы забыть о травме.