Белогривая девица, замерев рядом с водителем, наблюдает в боковое стекло, как две собаки, поджав хвосты, суетливо трусят в укрытие. И снова видит проливной дождь, который однажды обрушился с неба, перебив щебетание птиц, разбудив сигнализации припаркованных под окнами машин. Ледяные ручьи стекали с почерневшей, хмурой листвы. Она стояла у окна, вслушивалась в музыку капель, но слышала лишь наливающуюся отеком тишину за спиной. Ожидала звонка, который никак не раздавался. Уже полчаса, потом еще час и еще, до вечера…

Возможно, моим попутчикам тоже казалось, что в этом дожде упрятано несколько дождей из прошлого и еще пара-тройка неразгаданных, летних и осенних ливней из будущего. Что все дожди чем-то похожи. И что в каждый дождь заключены все остальные. Я прижал нос к стеклу. Сырость и ветер врывались сквозь узенькую щелочку, намекая на то, что одновременно каждый новый дождь отличается от всех остальных. Даже один и тот же ливень отличается от себя самого местом, из которого за ним наблюдают два человека, проживающие в разных концах города. Свиданием, которое он прервал. И встречей, которую он ускорил. Парочкой, которую загнал в квартиру со скамейки возле подъезда. Парой, которой помог распрощаться на ступеньках, ведущих в подземный переход. Озадаченными людьми, которые курят на балконе, не зная, стоит ли быть вместе или все же лучше расстаться. Вот и выходит, что один и тот же ливень на каждом шагу не похож на себя самого. И одновременно любой дождь не похож на все остальные. Как отпечатки пальцев и надписи, оставленные на затуманенном стекле. Как штрихи капель, которые осыпают это стекло снаружи. Как рисунок радужной оболочки глаза, завороженно вглядывающегося внутрь потоков. Бывает, дождь начинается стремительно. Прохудившись, облако роняет сотню мелких теплых капелек на асфальт, траву и куртки. Некоторые дожди раскачиваются нехотя, словно кто-то долго целился, выбирая места, куда бы торжественно разбросать крупные кляксы. Первая плюхается возле крыльца музыкального магазина, вторая опускается в двух сантиметрах от мыса чьей-то туфли. Серебряные капельки-подковки скачут сбивчивой рысцой по зонтам и навесам. Новенькие капельки-каблучки бегут по карнизам и окнам. А потом на город осыпается цистерна теплых капель, смывающих пыль со стекол трамвая, разгоняющих кошек с клумб и старушек с лавок. Один дождь обрушивается на землю тяжело и отвесно, другой сыплется уныло и косо, третий накрапывает как попало, четвертый оставляет на стеклах длинные восклицательные знаки, а пятый слезится в форточку или весело строчит по карнизу азбуку Морзе нерасшифрованной сводки новостей.

И тут водитель, бывший курьер, ныне заведующий отделением поликлиники Леня, со всей силы бьет кулаком по щитку, сообщая, что мы приехали, точнее, приплыли. Потому что у него сломались дворники. Лобовое стекло усыпано спелыми каплями. Некоторые, сбившись по три, ручейками стекают вниз. Сквозь разводы угадывается свинцовое небо и желтковые отблески фар. Сзади гудят, давая понять, что пора трогаться. Леня опускает боковое стекло, высовывает голову и медленно перекатывается на несколько метров вперед. Люди в салоне, оживившись, верещат. Леня снова бьет кулаком по щитку. Тогда как-то сам собой из сумки выплывает старенький Nokia.

– Начальник! – кричу я, замечая, как все присутствующие поворачиваются в мою сторону. – Тут экстремальная ситуация, требуется неотложная помощь.

– Видал, какой ливень? У тебя тоже льет? – с восторгом перебивает маг и чародей. – Сейчас хлынет сильнее, горные ручьи потекут по улицам, глубоководные озера затопят переулки. Засверкает молния. Гром будет грохотать всю ночь. Меня позавчера не пустили в поликлинику. Сказали: санитарный день. Обругали, вытолкнули из вестибюля и захлопнули перед носом дверь. Боль в спине усиливалась, я скрючился в три погибели. Даже не помню, как дополз домой. Но решил: ничего, всем грубиянам назло буду саморегулироваться, переборю болезнь. Летом же справлялся с зубной болью, перебарывал. Осенью же выжил после отравления с помощью солнца и добрых пожеланий самому себе. И на этот раз, думал, справлюсь. Весь день ел чеснок, лечился мечтами, надеялся, что отпустит. Но под вечер без моего разрешения жена вызвала «скорую». Упрямая она и вечно всего боится. Увезли на Кудыкину гору, в ветхую больницу. Бросили возле приемной, на сквозняке. Ближе к полуночи два санитара таблетку в зубы сунули, сделали укол в задницу. И выгнали на все четыре стороны, в ночь. Видишь, что происходит! Я возмущен, разочарован здравоохранением и вечером нагоню ураган!

– Начальник! А мы с друзьями застряли в пробке на Садовом. Действительно, с неба выпадает рекордное количество осадков в виде проливного, холодного, нескончаемого на вид дождя, – репортажем с места событий докладываю я. – Капли увесистые, на пути от облака до места падения разбиваются на две, три и четыре более мелкие, которые осыпают все вокруг, сильно повышая относительную и абсолютную влажность. Вы справедливо рассердились на поликлинику. А на больницу – тем более. Я тоже считаю, что непозволительно выталкивать человека из вестибюля да еще захлопывать перед его носом дверь. Но у нас на машине сломались дворники. И если дождь не прекратится, мы врежемся в дерево, в столб или в одну из ближайших маршруток. Лобовое стекло усыпано каплями, видимость отвратительная, и нам с друзьями грозит опасность. Помочь можете только вы, волшебник! Если бы удалось ненадолго разогнать тучи, все бы закончилось хорошо.

– Не трещи… ладно… так и быть, что-нибудь придумаю. Вы по какому адресу застряли-то? Ясненько. Но знай, с тебя – обзорная сказка обо мне в популярный глянцевый журнал. Или рубрика «Сделай сам» в журнале «Наука и жизнь», посвященная тому, как я делаю погоду своими руками. Я дам читателям выкройку штормовки, научу самобытному методу определения скорости ветра на глаз и проведу мастер-класс, как останавливать град. Ты собираешься-собираешься, а воз и ныне там.

– Но вы же знаете журналы, начальник. Я прилагаю усилия. И, возможно, что-нибудь получится.

– Все кормишь меня обещаниями, сказочник… – снисходительно вздыхает трубка. – Выгляни в окно, пресса. Сейчас в небе перед тобой наметится просвет. Это потому, что у меня отлегло от сердца. Во-первых, я рад тебя слышать. Рад, что ты веришь в меня. Во-вторых, Вероника прислала смс-ку из Италии. Не хмыкай, она любит меня как брата родного. Поэтому тучи я больше нагонять не буду. И они сами собой разбегутся. Но о сказке про меня с фотокарточкой на всю страницу – не забывай.

Телефон отправляется в сумку. От дыхания шестерых притихших в салоне людей стекла заволокло паром. Постукивая по баранке руля, бывший курьер Леня, усмехаясь, интересуется, как же меня занесло в пресс-секретари к знаменитому на всю Москву колдуну.

– Виноват начальник, – спокойно объясняю я. – Он разглядел и понял, что я справлюсь. Главное ведь, чтобы в тебя верил хотя бы один человек. Тогда ты уже есть, ты существуешь. И у тебя все получится… Теперь работаем вместе. Он научил меня безошибочно распознавать ветер: где родился, какая у него фамилия по паспорту, семейное положение, откуда прилетел, что принес, куда двинется дальше и что заберет с собой. Начальник и сам немного похож на принявший человеческий облик ураган. Невозможно предположить, что он выкинет в следующую минуту. На днях он шепнул в конце разговора волшебные слова: «У тебя все впереди. Меть в центр, сынок!» Я вбил эту фразу в ноутбук и теперь в режиме отдыха и ожидания она движется по экрану бегущей строкой, подбадривая меня. Как-то от нечего делать я набросал в блокноте факты, которые знаю о начальнике и которые важны для нашего успешного сотрудничества.