В это время в спортивный зал зашла делегация из пяти человек. Их сопровождал Анатолий Собчак. В ответ на недоуменные взгляды, он помахал рукой:

— Занимайтесь-занимайтесь, мы с товарищами хотим посмотреть за тренировкой.

Губы Рахлина сжались в тонкую линию. Стоявший рядом Черёмушкин шепнул:

— Это из клуба «Динамо» и «Буревестник» пришли. Явно высматривают лучших людей…

— Хотят забрать к себе? — также тихо шепнул я. — Вербовщики?

— Ага, у нас так несколько человек уже ушло, — ответил Черёмушкин. — Колька Смирнов и Женька Матюхин…

— Тихо вы, — одернул нас Путин.

— Разогрев, Ротенберг! — буркнул Рахлин и двинулся к пришедшей делегации.

Аркадий вышел вперед и начал показывать упражнения. Мы повторяли за ним. Всё-таки не коситься на пришедших не получалось. Глаза у ребят сами собой съезжали на тех, кто наблюдал за нами.

Признаться, подобное я видел и у себя в роте, когда приезжали всякие-разные комиссии для смотра, а потом некоторым ребятам поступали заманчивые предложения. Пару раз мне предлагали по ящику коньяка за того, на кого падал начальственный глаз, но я отвечал, что «я не Себастьян Перейра, торговец черным деревом, и не решаю судьбу солдат». Да, говорил, что ребята выберут, то и будет. Захотят остаться со мной — так и будет. А если прельстят условия в других родах войск, то это их выбор. К слову сказать, ни разу ящик коньяка поставлен не был. Ребята выбирали остаться со мной.

После разминки начали проводить приемы и броски. Рахлин стоял рядом с делегацией и всё также хмурился. Судя по его лицу, разговор был не из приятных.

Ребята падали на татами, хватали друг друга за кимоно, вертелись и крутились, как заведенные волчки. Дамиров пытался не отстать от других, то и дело стрелял глазами в сторону пришедших, но на него как-то мало обращали внимание. Основными были те, кто был назван по списку.

Тренировка шла своим чередом. Мышцы скрипели, тела шлепали по татами, раздавались уханья и кряхтенье. В пылу борьбы я не упускал из вида переговаривающихся мужчин. Они продолжали внимательно наблюдать за спортсменами. А вот на Дамирова обращали внимания немного, что заставляло его хмуриться и злиться. От злости он совершал ошибки, отчего злился ещё больше.

Уже после тренировки к нам подошли мужчины из делегации. Один из них, представительный здоровяк с густой копной волос, произнес:

— Здравствуйте. Меня зовут Григорьев Владимир Александрович, ДСО «Буревестник». Заслуженный тренер РСФСР. Ребята, вы все большие молодцы. Все стараются и в каждом чувствуется стержень. Если бы я мог, то всех бы забрал к себе, но… В общем, не буду ходить да около. В результате тренировки я выделил троих из вас: Степанова Валентина, Путина Владимира и Орлова Михаила. Ребята, я предлагаю вам перейти в наше ДСО и тренироваться у нас. Вот так вот, напрямую, чтобы не были мои слова поняты превратно.

Воцарилось молчание. Такого прямого предложения никто не ожидал услышать. Лицо Анатолия Соломоновича скривилось, как будто он съел лимон целиком.

— Я хочу остаться в ДСО «Труд», — ответил Путин негромко.

— Извините, я тоже, — ответил я.

Степанов промолчал, но когда взгляды перешли на него, то он тоже покачал головой.

— Володя, не торопись, — сказал Григорьев. — Всё-таки стоит вспомнить, что у тебя по физике, химии, алгебре и геометрии в аттестате стоят «тройбаны» и если бы не наша помощь, то вряд ли бы ты поступил на юридический.

— А вот это некрасиво, Владимир Александрович, — подал голос Рахлин. — Пытаться таким образом давить на человека — очень некрасиво.

— Анатолий Соломонович, но он же пытается показать путь спортсмену. У «Буревестника» он сможет раскрыться гораздо сильнее, — попытался говорить убедительным тоном заведующий кафедрой физкультуры. — У них и снаряды получше, и зал, и тренерский состав…

Вот это был укол зонтиком. Надо же, прямо в глаза сказать, что тут тренерский состав недостаточно хорош. Это почти что плевок в лицо.

Но Рахлин сдержался. Он слегка пожевал губами, а потом заставил себя улыбнуться. И улыбка эта была не очень хорошей.

— Анатолий Александрович, скажите, пожалуйста, а у нас «Труд» — добровольно-спортивное общество? — обратился Рахлин к Собчаку.

— Да, — кивнул тот в ответ.

— А «Буревестник» тоже добровольное?

— Конечно.

— Если это так, то может ли кафедра физкультуры перейти из одного добровольного общества в другое?

— Ну-у-у, вообще-то не может, — протянул Собчак. — Это же всё добровольно…

— Вот и я думаю, что не может. Ребята сказали своё слово, так что вряд ли нужны дальнейшие разглагольствования.

— Да? Но, ребята, вы можете перейти и в «Динамо», — сказал мужчина с улыбающейся физиономией. — А у нас вы тоже можете развиться в полной мере. У нас и соревнования, и выступления, да в конце концов такая база, что многие в Союзе о подобной мечтают…

Ну да, «Динамо» славилось своей подготовкой. Заниматься там было престижно и это действительно был хороший вариант для перехода обычных студентов. Заманчивое предложение…

Рахлин усмехнулся и повернулся к нам:

— Ребята, вы уже подкованы юридически, так что сами сможете разобраться.

— Я уже разобрался, — ответил Путин. — Мой ответ останется прежним.

— Я тоже остаюсь в ДСО «Труд», — проговорил я твердо.

— А я… Я тоже останусь с Анатолием Соломоновичем, — проговорил Степанов.

Мужчины постояли ещё немного, они явно ожидали, что мы сейчас передумаем и предадим тренера. Предадим ради манящего образа спортивной карьеры. Но спорт — это такое дело, что одно неверное движение может принести травму и тогда прощай мечты о лаврах. А вот переход из одного тренера к другому только потому, что пообещали больше… Нет, в советское время совесть ещё не повесили на полку.

После полуминуты молчания Григорьев произнес:

— Что же, тогда я оставлю у Анатолия Александровича свои контакты — если передумаете, то обращайтесь напрямую.

— Не передумаем, — выразил я общее мнение.

Взлохмаченные ребята смотрели на людей в возрасте. Мы были словно Гавроши против жандармов. Эти мгновения единили нас с тренером, с его вложенной в спортсменов душой.

— До свидания, товарищи, — произнес Рахлин с легкой насмешкой, глядя на делегацию.

— До свидания, — попрощались они. — Хороших вам занятий и успехов на соревновании.

— Спасибо! До свидания! — раздался нестройный хор голосов от ребят.

Когда делегация покинула спортзал, то