Молчаливый все время сражался со своим насквозь промокшим и безумно потяжелевшим плащом, края которого были покрыты слоем грязи. Он вырезал себе палку и, опираясь на нее, брел через лужи, ямы и пригорки.

Даже Менор Худощавый перестал веселиться, больше не шутил и не распевал язвительные песенки собственного сочинения.

— Чем это я не угодил владыке бездомных? — бормотал он.

— Клянусь наковальней Нитхальфа, — орал Бульдр, — такую погоду я наблюдал разве что на море!

— Элен Одинокая сопровождает нас и плачет тысячами слез, — вторила ему Лунный Глаз.

— Пусть бы Тиара успокоила ее своим танцем, — проворчал Хаг Сокол.

Горен, как и Молчаливый, вел себя тихо. Он чувствовал, что Малакей стремится выбраться наружу и заполучить тело Горена. С каждым днем душа предка становилась сильнее, и Горен боялся, что однажды просто не выдержит. Теперь ему приходилось постоянно быть начеку, даже во сне. Постепенно накапливалась усталость, приходилось держать себя в руках, чтобы остальные не заметили, что он слабеет.

Но дождь никак не хотел прекращаться. Доведенные до отчаяния, они старались отыскать для ночлега дерево или хотя бы куст, чтобы укрыться. Об огне нечего было и думать. Хаг и Бульдр старались отыскать каких-нибудь животных, но нигде не было даже птицы. Хотя все равно приготовить мясо они бы не смогли. А есть его сырым никому не приходило в голову: до такой степени они пока еще не оголодали. Так что волей-неволей они довольствовались сладкими кореньями, иногда грибами, первыми в этом году ягодами, а иногда удавалось найти даже трюфель. Зато пили они всегда вдоволь.

Вдобавок ко всему как-то утром начался еще и ветер. Горен тут же поднялся на холм и начал прислушиваться. Ему пришлось напрячь все силы, чтобы поговорить со своим верным советником. Журчание воды заглушало слабый голос ветра, который мчался к нему со всех сторон, теребя его одежду и мокрые волосы и колотя по лицу.

Остальные поглядывали на него с любопытством: возможно, их ожидает особый торжественный ритуал, — но Горен просто стоял с закрытыми глазами. Иногда губы его шевелились, но слова до них не долетали.

Наконец он вернулся к товарищам.

— Кому-то нужна наша помощь, — серьезно сказал он. — Если поторопимся, дойдем за два часа.

Никто не задал ни единого вопроса. Друзья обрадовались, что наконец-то появилась задача, из-за которой они прервут свое доводящее в столь ужасную погоду до отчаяния монотонное продвижение вперед.

Бульдр ощупал рукоятку своего топора и действительно прибавил скорости. Горен втайне восхищался гномом, который держался на удивление хорошо, хотя ножки у него были очень коротенькие. К тому же он был значительно старше. Но гномы вообще крайне неприхотливы и выносливы, доказательством чего опять-таки служил Бульдр.

Хаг, похоже, тоже развеселился. Он ведь оставался солдатом.

— А что ты еще узнал? — поинтересовался Менор Худощавый, стараясь не отстать от Бульдра.

— Напали на торговый караван. Кто, я не разглядел. Их не очень много, десять или пятнадцать. Это не люди. Какие-то дикие темные существа, но двуногие и прямоходящие.

— А караван большой?

— По-моему, шесть телег, скот и лошади. Сколько купцов, сказать не могу. Похоже, они без охраны.

— Значит, не контрабандисты, — заметил Бульдр. — У тех всегда имеется в запасе отряд хорошо обученных солдат.

— В нормальных караванах тоже, — возразил Хаг. — Может, это одна семья, живут, наверное, продажей своих товаров.

Ближе к вечеру Горен остановился и жестом велел спутникам спрятаться у холма. Необходимость передвигаться на четвереньках нисколько их не смутила, они и так уже несколько дней были грязными и мокрыми до нитки.

Под проливным дождем они осторожно выглянули из-за холма и увидели, что Горен не ошибся.

Битва была в разгаре. До них долетали неотчетливые крики и звон оружия. Одни схватились в рукопашной, другие оттаскивали в сторону скот и лошадей. Две телеги уже перевернули, повсюду валялись товары.

— Кричит женщина, — прошептала Лунный Глаз, у которой был самый острый слух. — Они собираются ее утащить, чтобы съесть или… еще хуже.

— Я вижу несколько темных пятен, похоже, это мертвецы, — сказал Бульдр. — Мы еще вовремя пришли, иначе бы перебили всех.

Хаг сощурился:

— Но кто это такие?

На этот вопрос ответ у Горена был. О них ему рассказывала мать.

— Луции. Выведенные из волков наполовину разумные существа с человеческой кровью. Они бродят по стране, грабя и убивая.

Менор вздрогнул и побледнел:

— Но кто же их выводит?

— Норканы, — прошипела Вейлин, и в ее нежном голосе запрыгали льдинки. — Это создания Тьмы, выведенные темными силами, приспешники Нора Серебряного Паука, будь они прокляты.

Горену стало больно, когда он услышал в голосе нежной эльфийки столько ненависти и отвращения. До сих пор он даже не представлял себе, что она способна на столь сильные враждебные чувства.

— Не задерживаемся, — сурово сказал он. — Поможем этим несчастным!

Все согласились, даже Молчаливый кивнул. В его руке серебром сверкнул острый кинжал.

— Можно не прятаться, наверное, они уже почувствовали наш запах, — добавил Горен. — Как проще всего пугать собак? Нужно рыча бежать к ним, потому что тогда ты кажешься больше и страшнее.

— Значит, вперед! — нетерпеливо заорал Бульдр.

— Вперед! — крикнул Хаг, вскочил и рыча бросился вниз по склону. Остальные мчались за ним по пятам, каждый со своим боевым кличем, призывая на помощь богов, прежде всего Нитхальфа, покровителя битвы и мужественных солдат.

Луциев осталось всего восемь, они крайне обозлились, так как незнакомцы осмелились сунуть нос не в свое дело в тот самый момент, когда они уже были уверены в победе. Рыча и скаля зубы, они набросились на новых врагов. Это были высокие существа, ходили они на двух волчьих ногах, но прямо. Руки длинные, заканчивающиеся мощными когтистыми лапами. Нижняя, напоминавшая волчью, часть тела покрыта, как и ноги, густой шерстью. Верхняя часть туловища как у мускулистого орка. Большая голова с красными горящими глазами, украшенная огромной гривой. Оружием они не пользовались, потому что сами по себе были смертельно опасны.

Легкие Горена готовы были разорваться, когда он на бегу столкнулся с луцием, мышечная масса которого в два раза превосходила его собственную.

— С-с-сли-ззняк, — прорычал человеко-волк, раскрыл слюнявую пасть и острыми зубами попытался схватить Горена за горло. Тот вцепился в луция, чтобы при резком столкновении его не сбило с ног. Он успел отклониться и у самого уха услышал лязг челюстей. Одновременно Горен со всей силы ударил головой в морду, ослабил захват и заехал кулаком в чувствительный нос отродья.