– Да подождите! – Калерия вскочила, уронив стул. – Вы что, магические обряды собираетесь проводить?

Сергей и Юля переглянулись и ничего не ответили. Они боялись, что, узнав о бриллиантах, племянница Пономаренко перестанет быть откровенной. Калерия восприняла их взгляды по-другому.

– Конечно, собираетесь. – Она еще больше укрепилась в своей мысли. – Только ерунда все это, я в такое не верю. Даже если они клад выкопали. – В тот момент женщина и не подозревала, как недалека от истины. – С тех пор много воды утекло. Но если дед просил перед смертью ту могилу навестить, то, конечно, надо бы вам в Крым съездить.

– Нам бы еще найти обрывок открытки, – жалобно проговорила Юля. – Понимаете, тогда в Крыму они на открытке карту нарисовали и разрезали ее на равные кусочки. И кусочка, который хранился у вашего дяди, нам очень не хватает. Может быть, вы знаете, где он? Или хотя бы предполагаете?

Калерия задумалась.

– Даже не представляю, мои милые. Не представляю.

– А в старых альбомах? – подсказал Сергей.

Женщина махнула рукой с полной безнадежностью:

– Нет его в старых альбомах. Тут недавно один журналист приезжал, из какой-то газеты, названия не запомнила, он тоже дядей интересовался. – Она гордо приподняла подбородок. – Оказывается, Станислав Михайлович считается почетным гражданином нашего города, а он собирается написать о нем статью. Вот и пришлось мне залезать на антресоли и весь старый хлам перелопачивать. Впрочем, альбом с фотографиями у дяди Стаса оказался один – ну не любил он фотографироваться, может, потому, что в такой организации служил. Журналист даже не поверил, сам полез на антресоли. Расчихался, в пыли обвалялся, как сырник в муке, но ничего больше не нашел. Смешной такой! – Калерия хихикнула. – Спрашивал, нет ли в квартире тайников. Дескать, у эмгэбэшников всегда в квартирах тайники.

Юля и Сергей снова переглянулись, на этот раз уже тревожно.

– Журналист спрашивал о тайниках?

Калерия закивала:

– Сказал, что статья интереснее будет. Говорю, смешной. Мне не поверил, к дяде в дом престарелых отправился. – Она развела руками. – Только с дяди взятки гладки. Он и не предполагал, что Станислав Михайлович совсем умом тронулся. Такую околесицу понес, что хоть святых выноси.

– И что, вышла статья? – поинтересовался Плотников. – Он приходил к вам еще раз? Приносил газету или журнал?

Калерия покачала головой:

– Нет, но статья вышла.

– Откуда вы знаете? – Сергей подошел к ней и посмотрел в серые глаза. – Вы видели ее?

– Да ничего я не видела, – вздохнула женщина. – Предполагаю только. После его ухода вскорости вор ко мне забрался. Прихожу с работы – все перевернуто, будто что-то искали. Ну я и смекнула, что тот журналист статью написал и о тайниках упомянул. А у нас народ какой? Если написано – значит, верить можно. А в тайниках что может быть? Не иначе как золото-бриллианты. Вот и залез какой-то прощелыга. Так и не знаю, нашел ли тайник… И где он был, этот тайник-то…

– Не в стене, это явно. – Плотников по-хозяйски прошелся по маленькой гостиной. – Калерия Борисовна, разрешите нам посмотреть? Извините за наглость.

– Да что же делать, если вам нужно? – Калерия обвела комнату пристальным взглядом. – Думаете, если вор не нашел, мы отыщем?

– Во всяком случае, постараемся. – Плотников подошел к полке с книгами и достал самую толстую. Это оказался второй том полного собрания сочинений Ленина. Обложка выцвела до такой степени, что трудно было даже предположить, какого цвета она когда-то была. Полицейский открыл книгу на первой попавшейся странице и стал листать дальше. Станислав Михайлович в свое время подробно изучал труды классика, оставлял пометки на полях, подчеркивал заинтересовавшие его строчки, однако никакого письма и кусочка открытки здесь не было.

– В книгах не ищите, – пришла на помощь Калерия Борисовна. – Вор этот все тома переворошил.

Сергей возвратил книгу на полку и снова обошел комнату, потом присел и осмотрел пол. Старый оргалит, покрытый коричневой краской, местами здорово облезлый, не дал надежды, что под ним скрывается отверстие, в которое можно что-то спрятать. Его листы были плотно пригнаны. Нет, полы вскрывать бесполезно. Молодой человек подошел к старому телевизору, мирно доживавшему свой век на тумбочке, покрутился возле него и, не найдя ничего заслуживающего внимания, спросил:

– У вас однокомнатная?

– Нет, есть спаленка, – отозвалась Калерия Борисовна. – Совсем крошечная, правда. Дядя с тетей там когда-то большую железную кровать поставили, ну с сеткой, а мы с мужем новую купили, двуспальную, а ту давно на свалку выбросили. – Ее глаза заблестели. – Думаете, тайник мог быть там?

– Нет, не думаю. – Сергей заглянул в спаленку. Она действительно оказалась крохотной – около десяти квадратных метров. Супруги не успели ее обставить: кроме новой двуспальной кровати, еще пахнувшей деревом, ничего больше в комнатке не было. Пол покрывал такой же оргалит, стены были побелены так же, как и в гостиной, никаких намеков на щели. Возле кровати – допотопный торшер – бабушкина радость, с огромным абажуром.

– Значит, кроме кровати, вы не выбрасывали никакие дядины вещи, – уточнил капитан.

– Да, – подтвердила Калерия Борисовна, – не выбрасывала. Шкаф, книжная полка, полка с посудой, телевизор – все дядино. – Она сердито поджала губы. – Полку с посудой, ну которая висела на стене гостиной, пришлось снять после того, как этот вор проклятый ее на пол скинул и сервизы побил. Да, еще вон торшер дядин, тоже старье, считай, с середины прошлого века здесь пылится, почти антиквариат, да руки не поднимаются выкинуть. Муж участок купил, может, когда и домишко построим. Глядишь, рухлядь пригодится. Мы не миллионеры, чтобы новые гарнитуры покупать.

Сергей подошел к когда-то обитому шелком торшеру. Материя так выгорела, что можно было только предположить, какого она когда-то была цвета – то ли желтого, то ли оранжевого. Местами обивка треснула и обнажила пластмассовый корпус абажура, просвечивающий сквозь нее, как кожа на черепе старика или старухи сквозь редкие волосы. Плотников, сам не зная зачем, дернул провод, и одна лампа под абажуром загорелась, выдавив из себя тусклый свет. Вторая выглядела безжизненной, мертвой, покрытой довольно толстым слоем пыли. Интересно, почему хозяйка не смахнет ее?

– Сколько себя помню, вторая лампа не горела никогда, – вставила Калерия Борисовна, словно почувствовав, что Сергей подумал о ней. – Я удивлялась, но спросить дядю не решалась, потому что боялась его жутко. Как сверкнет глазищами! – Она охнула и прикрыла рот ладонью.

– Выходит, в торшере горела всего одна лампа. – Плотников обхватил руками голову. Юля и Калерия наблюдали за ним, а он, не замечая их пристального взгляда, бормотал себе под нос: – Всегда одна, всегда одна.

Внезапно, словно выйдя из оцепенения, он рванулся вперед, чуть не уронив торшер, и принялся выкручивать лампочку. Она едва поддалась, еле-еле покинула гнездо вместе с цоколем. А потом из патрона выпал сморщенный клочок картона. Никакого письма, просто кусок картона – то, что им было нужно.