Впереди, сразу за холмами, бывшими забытым городом, равнина имела четкую границу, отмечавшую место, где заканчивалось Угольное Веретено: черно-серый язык грязного снега сменялся девственной белизной.

Так что фигурку, бредущую через поле, они увидели сразу.

Летом здесь можно было встретить людей. Пастухов коз, местных, ходящих в лес на промысел, охоту, или бортников, вывозящих на телегах улья в луга. Но зимой эта дорога редко кого привлекала – никакого жилья до Балка, а пешему, без выносливого коня, привыкшего ходить по снегу и бездорожью, такое путешествие опасно. Холод, ветер, волки.

Незнакомец, как видно, обладал большой долей смелости или же глупостью, раз решился на подобный путь в одиночестве. Да еще и шел он не от тракта, торным путем мимо сел, а напрямик, через Веретено, то ли не страшась местных легенд, то ли не ведая о них. Именно поэтому разведчики Лося не встретили его следов на протяжении всего пути от последней деревушки.

Конечно же путник услышал приближение четырех десятков конных. Пространство было пустым, продуваемым ветром, так что даже если бы он захотел сбежать и спрятаться под прикрытием деревьев (что вполне разумно, когда на тебя скачет орава неизвестных), у него не имелось никаких шансов. Так что он просто остановился, ожидая, когда они приблизятся.

Люди Лося взяли правее, Смолистый же повел свою неполную десятку по дуге, все же отрезая возможный путь к бегству в сторону холмов. Еще вчера они бы не стали так осторожничать, но после утреннего боя ожидали любого подвоха.

Эйрисл с трудом скрыл удивление, когда подъехал поближе. Путник оказался старухой. Необычайно высокой. Самой высокой из всех виденных им женщин. Если бы он встал рядом с незнакомкой, то едва достал бы ей до плеча.

На ней был длинный, до колен, полушубок из собачьего меха. Черно-рыжего, старого, свалявшегося и вытертого на рукавах и локтях. Платок из серой плотной шерсти, юбка, сильно припорошенная снегом. За плечами висела темно-коричневая котомка.

Белое, грубое, некрасивое морщинистое лицо, лиловые губы и бледные глаза. Эйрисл понял, что не может понять, какого они цвета. Серые? Голубые? Или вовсе бесцветные, точно чистая вода. Они смотрели очень внимательно, и лейтенант готов был поклясться, что где-то за блеклыми радужками прячется насмешка.

Она не боялась всадников. Сказала странным голосом, с непонятным акцентом, шелестящим и скрежещущим одновременно:

– Для разбойников у вас слишком ухоженные кони.

Солдат действительно можно было спутать с бандитами, особенно чужакам, не знавшим о разношерстных одеждах приграничной легкой кавалерии.

– Мы не разбойники. – Говерт постарался принять самый миролюбивый вид (хотя при его бородище и шрамах на роже это была довольно сложная задача). – Третий полк его светлости.

Старуха покивала, пробормотав, словно для себя:

– Во времена моей молодости солдат проще было узнать. Форма, доспехи, береты, плюмажи, полосочки и кисточки. Сразу видно, кто едет, и женщины не волнуются. Почти.

Несколько воинов заухмылялись. Уже никто не держался за оружие, луки убрали обратно в чехлы.

Лейтенант запрещал десятникам во время патрулирования носить нашивки. Все прекрасно знали, как арбалетчики Горного герцогства навострились первым делом выбивать командиров фихшейзских отрядов во время скоротечных схваток в долинах.

– Времена меняются, – негромко ответил ей Эйрисл, все еще пристально изучая высокую женщину. Отчего-то ему стало любопытно, какой она была в молодости, о которой только что говорила. Шестеро, какая же она высокая!

– И, полагаю, на не самые лучшие, – вздохнула путница, поудобнее перехватив рукой палку, легкий дорожный посох, такой же древний, как и она сама, собираясь отправиться дальше.

– Куда ты направляешься? – остановил он ее.

– В Балк, к ученику и другу.

– Сразу и ученик, и друг? Или это разные люди?

Старуха ничуть не удивилась вопросам.

– Случается, что ученик вырастает и становится другом. Или ты сам становишься его учеником.

– Мудрые слова, – одобрил Роган. – Ты чужестранка. Кто показал тебе эту дорогу?

– Когда я была юна, уже проходила здесь, – подумав, ответила та. – Правда, тогда цвела поздняя весна и дорога казалась оживленнее. На тракте сейчас беспокойно. Много людей.

– На тракте безопасно, – возразил ей Эйрисл. – Здесь же нет никого, и жилья тоже теперь не будет. Пешему четыре дня пути по холоду, без воды, еды и тепла. Мы слышали волков. Лучше поворачивай назад.

– Спасибо за совет, но Шестеро до сих пор были ко мне милостивы.

Эйрисл был не из тех людей, кто жалеет незнакомцев. Раньше – да. А вот к тридцати он понял, что не может спасти каждого. Сейчас его главная задача – забота о подчиненных. О тех, кто за несколько лет службы стал для него семьей.

Но эта старуха… ему понравился ее взгляд. Прямой, спокойный, знающий многое. Лейтенант станет его вспоминать, возвращаться к моменту, который уже не вернешь, если поедет дальше. Будет думать: что с ней стало? Замерзла насмерть во время холодной ночевки на снегу? Или была убита дикими зверями?

– Я Эйрисл Рито. Лейтенант Четвертой роты. Как зовут тебя?

Бледные глаза прищурились, и после недолгого колебания воины услышали:

– Катрин.

– Редко кто осмеливается брать имя великого таувина.

– Таувинов давно нет, а имя слишком красивое, чтобы его забыли. – Теперь старуха улыбалась. – Приятно знать, что кто-то из молодых помнит легенды о Золотой Искре.

– Ты можешь ездить верхом?

Она не стала скрывать удивления, но задумалась.

– Если мне помогут забраться в седло, и если лошадь не слишком резва. Возможно, я и не упаду. Какое-то время.

Говерт кашлянул, пряча смех:

– Найдется что-нибудь в заводных, господин лейтенант. Я подберу.

– Спасибо за вашу заботу. – Она склонила голову. – Сегодня у меня день приятных открытий.

– Вот как? – Эйрисл натянул поводья, останавливая Тиона, с любопытством принюхивающегося к женщине. – И каковы же они?

– Люди, похожие на разбойников, – не разбойники. И юноши помнят древние легенды.

– Юноши? – Он заломил бровь.

– Все, кто младше пятидесяти, для меня сущие дети, Эйрисл Рито. – Ее улыбка была мягкой, хотя глаза оставались все такими же. Внимательными, задумчивыми, изучающими. – Ну а третье открытие – в мире еще встречаются добрые люди.

– Их довольно много.

Усмешка была ему ответом.

– Примерно столько же, сколько таувинов из легенд прошлой эпохи.

Зимний ветер на равнинах приходил с востока, несся, набирал силу и слабел лишь перед горной цепью, защищавшей Вестер. Здесь же, на многие лиги вокруг ветер творил что хотел и только возле Зеркальной стены, изрезанной непогодой, слабел и утихал.