Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рука Мора возвращается на свое привычное место – обхватывает мою талию. Так мне видно кольцо с круглым темным камнем, которое он носит на указательном пальце.
Уже не в первый раз я понимаю, что в этом человеке есть масса всего, о чем я совершенно не догадываюсь, несмотря на то, что целуюсь с ним, сплю бок о бок, живу и путешествую с ним рядом.
Очень бережно я провожу рукой по кольцу. Его пальцы сгибаются, отвечая на прикосновение.
– Расскажи мне о своей жизни, – прошу я рассеянно, все еще сосредоточившись на кольце и руке.
– Что в ней такого, чтобы рассказывать? – слышится за спиной голос Мора.
– Откуда мне знать. Расскажи, что ты помнишь, – что угодно, только бы узнать его поближе, чтобы это был он, а не просто какой-то безликий потусторонний всадник.
– Мои воспоминания тебя встревожат, – коротко говорит он.
Сильнее, чем моя реальность, где люди умирают мучительной, мученической смертью?
– Все равно расскажи, я хочу послушать.
Мор тяжело вздыхает. Не знаю, как он умудряется это делать, но в воздухе ясно, будто нарисованное, повисает его нежелание.
– Что ты хочешь узнать? Рассказать тебе о первых городах смертных? Я бодрствовал тогда и помню, как мое внимание привлекли их попытки возвысить себя над прочими созданиями. Я видел, как они отводили воду из рек и сажали первые растения. Я смотрел, как они строят простые дома и приручают диких зверей. Признаюсь, я был поражен, увидев, как человек превращает природу во что-то благодатное, в нечто, что он может использовать.
Потом появились деревни и города, цари и законы. Мир развивался быстрее, когда человек строил, создавал, обновлял и завоевывал. Я был в мире до этого и во все времена после.
Я стоял на древних базарах, ходил по центральным улицам городов, задерживался в замках, переулках, словом, везде. Я останавливался в тысячах разных домов, целовал в лоб несчетное число смертных и ложился в их постели.
Я приходил на землю, и прикасался, и мир познавал ужас.
Господи Иисусе.
– Я – Мор, и моя память простирается дальше, чем летописи – дальше существования самого человека. Я пришел на землю раньше него, милая Сара, и останусь после него.
Еще до того, как начнет светать, Мор останавливает Джули у очередного дома. У меня падает сердце. Так скоро? Я не хочу встретиться лицом к лицу с новой семьей.
Всадник спешивается.
– Жди здесь, – командует он.
Он идет к темнеющему впереди дому, открывает калитку и скрывается из виду.
Потрепав Джули по шее, я принимаюсь ждать. Что еще он задумал?
Через минуту открывается входная дверь, и Мор спешит ко мне.
– Мы останемся здесь на ночь, – говорит он.
Я спрыгиваю с Джули и неуверенно иду в дом следом за Мором. Только почувствовав запах мусора, который давно следовало бы вынести, я понимаю, что дом пуст, и расслабляюсь.
Щелкаю выключателем. Над головой вспыхивает лампочка.
Электричество есть. Отлично.
Я отправляюсь осматривать дом, включая свет во всех помещениях. Дом забит барахлом, всюду буквально кучи всякой ерунды. Старые бутылочки из-под лекарств, журналы, потрепанные книжки в бумажных обложках, траченная молью одежда – все это кое-как свалено в готовые осыпаться груды.
Могу поспорить, когда объявили приказ об эвакуации, жильцов из этого дома буквально вытащили. Никто не стал бы тратить столько времени на сбор пожитков, чтобы потом все бросить.
Я морщу нос от вони. Пахнет не просто старым тряпьем, это запах животных. Обнаруживаю на кухонном полу пару алюминиевых мисок, одна из них с водой, другая пуста.
Вот и разгадка.
У хозяев дома есть собака или собаки.
Мор – он стоял на коленях перед камином – встает и отряхивает руки, в камине разгорается огонь. Подсвеченный пламенем, Мор выглядит сейчас грозно и слегка зловеще. Он поднимает лук и колчан, которые перед тем, видимо, бросил на пол, и идет куда-то мимо меня.
– Спи, Сара, – бросает он через плечо. Это сказано таким резким тоном, что, если бы совсем недавно он не зацеловывал меня чуть не до смерти, я бы решила, что чем-то его раздражила.
– А ты куда? – спрашиваю я, забеспокоившись при мысли, что он уходит.
Он останавливается и поворачивается ко мне.
– Патрулировать местность, – отвечает он. – Везде есть смертные, которые охотятся на меня. Они дожидаются ночи, чтобы расставить свои ловушки.
– Вот куда ты уходил раньше, когда Ник…
Лицо Мора мрачнеет от напоминания.
– К несчастью, той ночью я не заметил опасности прямо рядом с нами.
Наверное, это его способ извиниться.
Прикусив губу, я киваю.
– Ладно… Будь осторожен.
Это звучит ужасно неловко. Почему у меня вообще возникает мысль о том, чтобы мой похититель, бессмертный и вообще не человек, был осторожен? Что с ним может случиться?
Выражение лица Мора смягчается.
– Я не могу умереть, Сара, – тихо напоминает он.
– Тебя могут ранить.
Нет, в самом деле, что это за сентиментальность, откуда?
Уголки его рта слегка подрагивают.
– Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы не пострадать. А теперь отдыхай. Я знаю, тебе это нужно.
Тут он прав. Такое чувство, будто тело налито свинцом, словно из него выпустили последние капли адреналина.
Как только Мор уходит, я заглядываю в каждую из спален. Есть две кровати, можно спать на любой, но они какие-то отталкивающие. Может быть, дело в исходящем от них запахе псины или в наваленных на них кучах затхлой одежды, битых тарелок и неопрятных кукол. Мне не хочется ложиться спать ни в одной из двух комнат.
На диване я обнаруживаю стопку сложенных одеял, подхватываю их и устраиваюсь на полу перед горящим камином.
Можно подумать, что после случившегося я буду часами напролет лежать без сна, вспоминая роковые минуты в лесу за домом Ника. Но нет, я засыпаю мгновенно, не успев лечь.
Не знаю, долго ли я спала, но будит меня звук мужских шагов.
Он идет, чтобы убить тебя. Он собирается тебя убить.
Волна страха захлестывает меня, накрывает с головой. Я в панике сажусь, пытаясь сфокусировать взгляд и рассмотреть источник звука.
Ко мне подходит Мор с намотанным вокруг бедер полотенцем.
– Успокойся, – он опускается на колени рядом со мной и заправляет мне за ухо упавшую на грудь прядь каштановых волос. – Это я.
Это всего лишь Мор, существо, которого панически боится весь остальной мир. А я при его появлении чувствую неописуемое облегчение.