Вольф окончательно смутился, явно не понимая, о чем я говорю.

– Я… Это…

– Это Степан тебя научил словам непотребным?

И тут я увидел валяющийся на полу, измазанный той же краской пластиковый трафарет, на котором было филигранно вырезано – «ИЛ-XXII». Я застукал Вольфа слишком рано, он успел только слегка пройтись краской по центру надписи. У меня не было слов. Вспомнил, как Степан после тяжелого боя нарек этим прозвищем мой катер, и рассмеялся. Шульц все еще ничего не понимал.

– Хотел тебе приятное сделать, – извиняющимся тоном произнес Шульц. – Не думал, что это тебя так расстроит.

– Да все в порядке! – продолжая смеяться, ответил я. – Спасибо, брат!

Я протянул ему руку, и Вольфганг крепко пожал ее, измазав меня в красной краске.

В сегодняшней операции участвовала не только наша база. Со всех очагов сопротивления через несколько минут должны были взмыть в небо тысячи катеров. Мы собирали стальной кулак и были готовы обрушиться на инопланетных чужаков.

Я гордился, что участвую в этой беспрецедентной операции. Но нервы были на пределе, ожидание взлета томило, а потому вздохнул с облегчением, когда на экране возникло лицо Советника Броуди.

– Всем экипажам! – произнес он ровно, а потом взорвал эфир басовитым рыком: – Впере-ед!

Сотни катеров взмыли в воздух, словно гигантский пчелиный рой. Они выстраивались по нескольку машин на площадке и уносились вперед по стартовому коридору. Все происходило невероятно быстро и слаженно, время было рассчитано по секундам.

Скоро подошла очередь моей эскадрильи, и я отдал приказ:

– Полный газ! Набираем высоту и сразу становимся в строй.

Семь штурмовиков и восемь истребителей помчались за мной к клапану, отделявшему ангар от внешнего мира. Моя усиленная эскадрилья, которой предстояло разрушить штаб белесых созданий. Командование не рискнуло посылать на задание больше машин, опасаясь, что крупные силы будут обнаружены врагом, а нам в таком составе проще проскользнуть и затаиться. Я предлагал забросить к логову несколько таковых групп, но и это сочли рискованным. Ведь попадись одна такая чужакам, они тут же просчитают, что могут быть и другие. Решили, пусть твари думают, что отчаявшееся человечество вышло на свою последнюю битву.

И такие мысли были оправданны, по себе понял. Если количество боевых машин в ангаре поразило меня, то на высоте я был ошарашен. Небо в одночасье стало тесным. Казалось, все пространство заполнено до предела и уже нет свободного места даже птицам. Техника зависла в воздухе, ожидая приказа о начале выполнения боевой операции.

Задача штурмовиков была простой – нам необходимо затаиться на подступах к цели и оставаться необнаруженными, пока основная эскадра не вытащит на себя корабли чужаков. После того как основные силы ввяжутся в бой с врагами, втянут их в битву и, отступая, уведут их подальше от штабов, мы под прикрытием истребителей поднимемся в воздух и ринемся на слабо защищенные цели. Только так, «под шумок», штурмовики смогут добраться до логова зверя. На помощь нам придут диверсионные отряды, которые будут уничтожать зенитные орудия врага, а потом зачистят норы после нашего штурма.

Прозвучал приказ о начале движения. Наши катера борт к борту полетели к намеченной цели.

– Как ты там, Вольф? – спросил я прикрывающего мою машину истребителя.

– Иду за тобой, обзор отличный.

– Хорошо. Ребята, до подлета к позиции – режим радиомолчания.

Местом нашей дислокации был небольшой сектор в Подмосковье. Далее по сигналу надо было выдвинуться к вражескому штабу. Понятно, что не все достигнут цели, но кто-то вполне мог прорваться.

Я на своем «Ил-XXII» вел эскадрилью. Погодные условия благоприятствовали нам, было облачно, накрапывал мелкий дождик, но на экран выводилась четкая картинка, будто мы летели ясным днем. В такой облачности у нас больше шансов пробраться беспрепятственно к намеченной цели.

Вспомнил, как профессор Левин рассказывал о вражеской технике, устроив «новоприбывшим» лекцию.

– Самое странное, – говорил он, – что нам так и не удалось разобраться в их оборудовании. Лучшие наши программисты и механики работали над этим, сутками напролет ковыряясь в нем, но нисколько не продвинулись. До сих пор системы связи, слежения, управления, работа двигателей и прочее – для нас тайна за семью печатями. Мне было проще забраться в мозги «генерала» чужаков, чем в простой на вид механизм. Думаю, что они действуют как-то централизованно и при захвате нами агрегата противника вся аппаратура в нем надежно блокируется. Уверен, что нам это все-таки удастся, но время поджимает, а результатов пока нет, и обрадовать мне вас нечем.

Мы действительно ничего не знали о работе их «крабов», «шил» и других боевых кораблей, но нам было известно другое – они горели. Мы могли их бить, остальное не имело значения. А уж если нам удастся разгромить их штабы, то победа будет не за горами.

В полете я чувствовал себя абсолютно уверенно, прошло то волнение, которое испытывал при старте. Полностью сосредоточился на работе. Надо было незамеченными подобраться к логову как можно ближе. Наша точка находилась в том месте, где когда-то был Серпухов, ставший позднее частью Подмосковья. Да, разрослась Москва!

Наши катера несли в своих чревах не только мощные бомбы для уничтожения штаба, но и специальные зажигательные «гостинцы». Такая бомба, падая в густонаселенном чужаками районе, выжигала все живое, оставляя строения в целости и сохранности. Города по большей части были разрушены, но командование не желало уничтожать то, что еще осталось. Ведь после Победы нам надо будет вернуться в наши города и восстанавливать их, заново налаживать мирную жизнь. Вернуть то, что отняли у нас чужаки.

Эскадрилья двигалась по графику, и мы скоро должны были приземлиться, когда на нас вылетели две четверки вражеских «крабов». Откуда они тут взялись? Этот район всегда был чистым, о чем докладывала наша разведка. Сердце у меня екнуло. Неужели наш план провалился и нас встречают? Но почему их восемь против шестнадцати? Это же чистой воды самоубийство! Или у них какая-то конкретная цель?

Чужаки разделились, принялись обходить нас с флангов.

– Берите левее и идите к месту, а мы их отсечем! – крикнул Шульц. Ни о какой скрытности и радиомолчании речи теперь быть не могло.

– Вы нам нужны будете!

– Догоним!

В эфире раздался голос Степана Бурлака:

– Вольф, вы вчетвером идите к цели, прикрывайте штурмовики, а мы схлестнемся с гадами четыре на восемь.

После некоторого раздумья Шульц принял решение:

– Действуй! И не дай им проскочить.

Ситуация была сложной. Мы не имели права отвлекаться на чужаков, и истребители нам нужны, иначе лишимся поддержки с воздуха и не сможем без них зайти на цель. Если увязнем в воздушном бою с «крабами», рискуем не добраться до штаба. Степан предлагал выйти на бой «один против двух», что тоже было опасной затеей.