В подвале. Хотя… не совсем в подвале. Скорее, в могиле. И хватит на меня так смотреть! Твой взгляд на меня давит! Ты будто от меня чего-то ждёшь!

— Это обычный взгляд, Виринея Антоновна, — улыбнулся я. — Но мне интересно, что же вы производите на своём заводе. То есть, заводике. Из уст некроманта это звучит угрожающе.

— Не ваше дело, сударь, — бросила Виринея, плотнее закуталась в плащ и направилась к своему дилижансу.

Ни на какое продолжение банкета с ней можно было не рассчитывать.

* * *

В магазин Троекурова я вернулся около десяти вечера.

Трудное «послезавтра» заканчивалось, но никто не спал: ни сам Троекуров, ни его въедливый внук, ни тем более Эсфирь — все ждали меня.

— Ну наконец-то, голубчик! — всплеснул руками профессор, когда увидел меня на пороге.

У входа, кстати, остались два охранника, но на этот раз они не стали заходить внутрь и отслеживать все мои разговоры. Это, конечно, не означало, что я тут же должен всё выложить.

Эсфирь повисла на моей шее, крепко обнимая и шепча на ухо:

— Насчёт той белой бусины… Осколки будущего сказали, что это начало чего-то великого и опасного. Ну прямо всё, как я люблю.

Она поёжилась от предвкушения приключений, наконец от меня отлипла и уже громко объявила:

— По всем каналам про тебя говорят, Алекс! И ни разу не пожелали тебе смерти, представляешь! Даже непривычно! Ты теперь герой! А ещё — избранный!

— Кто?.. — опешил я.

— Избранный! — с удовольствием повторила Эсфирь. — Виринея Воронина так в интервью сказала, а по её лицу сразу видно, что врать она не будет.

Я потёр лоб.

Неужели они всё-таки оставили это в интервью и не вырезали к чертям?

«Избранный»…

Насколько серьёзно мне это аукнется, ещё предстояло оценить.

— Почему она назвала тебя избранным? — сощурился Семён. — Что тебя с ней связывает? Почему ты бросился спасать именно её? Ты знал её раньше? Ты с ней встречаешься, да?

Мне в очередной раз захотелось ему врезать.

— Поверь, когда ты будешь падать с червоточину, я не буду тебя спасать, а то мало ли, что про нас подумают.

— А-а?.. — опешил Семён.

Он опять не нашёлся, что сказать.

— Ну всё, друзья, не будем обострять тему, — тут же влез профессор Троекуров. — Лучше, расскажите, Алексей, что вы там видели? В червоточине.

Я рассказал примерно то же самое, что говорил в интервью. Добавил пару новых деталей для правдоподобия.

— Нет, чего-то не хватает, — поморщился Семён. — Почему ты пошёл именно в пекарню Мефодия? Ты же не переносишь големов. У тебя меняется выражение лица, когда ты их видишь. Особенно левая сторона. Очевидно, что…

— Я не знал, что в этой пекарне работает голем, — перебил я его.

— Все знали, а ты не знал? Подозрительно.

Профессор не выдержал.

— Хватит, Семён! Уйми своё болезненное любопытство! Где твоё воспитание? У Алексея был трудный день, ему нужно отдохнуть! — Он подошёл и похлопал меня по плечу, а сам тихо спросил: — Ты же расскажешь нам всё хотя бы за завтраком?

Меня спасла Эсфирь.

Она вцепилась мне в руку и потянула по лестнице наверх.

— Всем доброй ночи! Алекс очень устал!

Семён проводил нас подозрительным взглядом, а профессор рассмеялся, но вдруг его смех резко оборвался, а потом послышался стон невыносимой боли.

Я резко остановился на ступенях лестницы.

— Профессор? С вами всё в порядке?

— ЗУ-У-У-У-УБ! — простонал он, обхватив левую сторону лица ладонью, и прошепелявил: — Веш-шь день ш-шегодня ноет. М-м-м-м-м-м… невынош-шимо…

Потом сунул палец в рот и… вытащил выпавший зуб.

Все скривились от такого зрелища. Все, кроме Эсфирь.

— Ну вот! Я же говорила! — победно объявила она. — Говорила, что у вас зуб выпадет! Послезавтра! А оно как раз сегодня! Ура!

Девчонка потопала наверх.

Профессор со вздохом посмотрел на меня, а потом — на свой выпавший зуб.

— Пророки вш-шегда так безжалош-штны… жеш-штокие люди…

Оставив Троекурова с его зубом в гостиной, я наконец добрался до своей комнаты.

Эсфирь, конечно же, вошла со мной и устроилась в кресле вместе с ногами.

— Ну а теперь рассказывай! Хочу подробности!

— Ты же все новости уже посмотрела, — напомнил я, стягивая пиджак и ослабляя галстук на шее. — Там знают даже больше подробностей, чем я сам.

— Ну нет! От меня ты никуда не денешься! Кто у нас избранный? Ой, это же ты! — Эсфирь тут же приступила к расспросам.

Примерно таким же, какие были у Семёна. Как ты закрыл червоточину? Что там внутри? Почему ты в неё прыгнул?

Не получив ответа, она закатила глаза.

— Ничего не скажешь, да? Думаешь, я слишком маленькая для правды?

После этого она внезапно переключилась на вопросы о Виринее, хотя у Эсфирь на этот счёт были свои догадки.

Пророческие, разумеется.

— Ты ходил к ней на свидание, да? Ну точно. А потом с ней спал, как я и предсказывала? Ну конечно. Это же очевидно. Ты бы просто так за ней потом в яму не прыгнул. Надеешься ещё раз переспать? Факт! Мужская психология. Все мои предсказания сбылись! Даже зуб у профессора выпал, а это уже статистика!

Я устало вздохнул.

Хотел уже по привычке сыронизировать на тему того, что сбываются только самые неприятные предсказания Эсфирь, но тут подумал о том, что ведь действительно: сбылось всё, что говорила пророчица.

Всё, кроме одного.

С некроманткой я так и не переспал. И дело было не в том, что я об этом постоянно думал или прожить без этого не мог, но