А потом мы вместе провалились в развернувшийся под ногами котлован.

Он был настолько гигантский, что опустился не только чёрный пол арены, но рухнула и часть трибун…

В то же время, разрушенный стадион Чёрной арены

Эсфирь содрала все колени, пока пробивалась к брату.

Она молилась.

Она кричала.

Но ни одной слезинки не пролилось из её глаз. Она увидела всё, что произошло на арене. Увидела, как сбылось её предсказание. Лужа крови и перечеркнутое тело Алекса.

Все вокруг паниковали, но теперь она была спокойна. Брат обязательно выберется из очередной передряги — он ведь сидарх, как и их великий предок Коэд-Дин, кольцо которого он носит.

Эсфирь наконец перебралась через кучу обломков от трибун, помогла выбраться одному парню из-под завалов, потом — девушке.

Она помогала всем, кому могла, но постоянно шла дальше, в сторону раскуроченной боковой двери. Именно оттуда на арену выходил Клавдий. И именно там стоял тот человек, в которого Алекс метнул один из своих мечей.

Эсфирь отчаянно искала его глазами.

И нашла.

Он лежал, поражённый мечом точно в грудь. Мёртвый.

Но в его теле не было крови, она будто иссохла или вытекла. Теперь это была мумия из кожи и костей.

Эсфирь подошла к мертвецу, обхватила маленькой ладонью рукоять меча и выдернула его из бескровного тела.

Это было оружие брата, а значит, надо его сохранить.

Потому что Алекс ещё вернётся…

Крик отовсюду стоял такой, что заглушал даже грохот и треск.

Начался хаос.

Чёрная арена не просто ушла под землю, она ухнула туда за секунды!..

Я успел ухватить руку Виринеи и прижал девушку к себе. Ах ты чёрт, я планировал проверить червоточину под полом уже после поединка, но не ожидал, что она откроется вот так.

Будто что-то её спровоцировало.

Или кто-то.

Зеркальная перегородка срослась над головой так быстро, что никто бы не успел выбраться. Хотя двух человек, застрявших на пути зарастающей крышки, расщепило.

Опять раздались крики и вопли ужаса.

В червоточину провалилось не меньше десятка человек. Некоторые из них были ранены, кто-то погиб под обвалом, кто-то кашлял, кто-то плакал, кто-то замер в ужасе, а кто-то свалился в приступе.

Во мраке ямы, в густых клубах пыли и криках, меня обняла Виринея. Крепко и обречённо.

А потом прошептала:

— Алекс… прости… но, кажется, я забыла топор…