– Нет, – извивался Аникей. – Нет!

– Да почему же нет-то? – во всю глотку хохотала Беатрис. – Что, я тебе не нравлюсь? А, наверное, ты предпочитаешь мальчиков? Слушай, а давай тогда разденем Васко!

– Э-э, – сквозь смех заорал тот. – Не вздумайте ко мне подойти, грязные содомиты!

– О господине! – увидев вошедших, Аникей спрыгнул с кровати и пожаловался: – Эта драная кошка зачем-то хочет стянуть мои сапоги!

– Да не сапоги она хочет, дурень, – хохотнул Раничев. – А тебя! Впрочем, похоже, уже не хочет. Собирайся, прелюбодей, уходим!

– Куда, господине? Ой, неужели, домой? – неизбывная радость вдруг озарила смуглое лицо парня. – Домой? Ведь так? Ты нашел корабль, господин?

– Нашел, нашел, собирайся…

Бурных прощаний не было, Иван постарался уйти как можно быстрее. Солнце уже давно клонилось к закату, да и не очень-то хотелось провоцировать обоих бандитов – конокрада и шулера – на какие-нибудь неадекватные действия. Хватит уже, навоевался – и в плену побывал, и в постели у знатной дамы. В общем, полный набор туристских впечатлений. Но главное, ради чего Иван и пустился в этакую несусветную даль, было наконец-то исполнено – вот он, перстень! Вернее, перстни – и не отличишь один от другого. А литовские шпионы так и не объявились – может, поубивали их, или отстали, не нашли, а то и вовсе следом не ездили. Ну, их проблемы…

Стоявший у сходней шкипер – он же и владелец одномачтового нефа «Три слона» – здоровенный, светло-русый, как и трактирщик Мигуэль из Толедо, мало напоминавший мавра – встретил гостей благосклонно, видно, вахтенный уже успел ему обо всем доложить.

– Дон Хуан из Полонии? – завидев подходящего к судну Раничева, уважительно осведомился он.

Иван улыбнулся:

– Да, это я. А вот мой слуга – надеюсь, ему тоже готово место?

– Готово, а как же? Прошу сюда, сеньор.

Раничев с удобством расположился в кормовой каюте, наполовину забитой каким-то тюками – видимо, попутным грузом. Когда совсем уж сгустилась ночь, вышел на палубу и, подойдя к борту, смотрел, как в черной воде отражались звезды. Испания… Вернее, она еще не стала Испанией, пока лишь только Кастилия, Каталония, Арагон. Красивая страна, красивый и гордый народ, и даже как-то немного жаль расставаться. Однако, впереди – родина. Дом, красавица жена, дети… Как там они? По-хорошему ли? Не налетели ли враги? А как с погодой? Дождь ли, ведро? Налились ли спелостью яровые, ведь уже и жать пора… ну если и не сейчас, то совсем уже скоро. Слава Богу, поездка оказалась удачной. Вот они – два перстня. Осталось найти третий, и, наверное, это будет труднее всего. Однако не беда, прорвемся! Есть уже задумка, и даже не одна… Прорвемся.

– Господин играет в шахматы? – сзади подошел шкипер.

– Играю, – обернулся Иван, уже навострившийся понимать кастильскую мову. – Только плохо.

– Так и я не хорошо, – шкипер засмеялся. – Составите компанию, кабальеро?

– С удовольствием, – Раничев широко развел руки.

В Генуе они пересели на другой неф – огромную четырехмачтовую марсильяну, гордо именовавшуюся «Отцом бурь» – марсильяна как раз и направлялась в Кафу в составе каравана из десяти торговых судов и небольшой щебеки с охраной. Из Генуи в Кафу направлялось довольно много людей, все ж таки Кафа – как и Тана, и – с недавних пор – Солдайя являлась генуэзской колонией. Торговые агенты, арматоры, представители банков, возвращающиеся из гостей родственники влиятельных семей, ремесленники, паломники, странники – кого только не было на судне! Иван делил каюту с тремя юношами из богатых кафинских семейств, ездивших в Геную изучать банковское и торговое дело, все трое хорошо знали латынь, немного – татарский и русский – плаванье получилось нескучным. Вовсе нескучным. В особенности из-за одной дамы, чье пристальное внимание Раничев ощутил уже буквально на следующий день после отплытия. Это была высокая молодая особа, одетая в широкое дорожное платье из темно-голубого английского сукна и темную пелерину. Золотой узорчатый пояс обхватывал стройную талию, на груди, на тонкой золотой цепочке, висел кулон с искрящимся красным гранатом, золотисто-рыжие локоны на ветру выбивались из-под покрывала. При ней были дети – двое мальчиков лет семи, такие же золотисто-рыжие – и горбоносая старуха – нянька. Когда женщина взглянула на Ивана – а вот прямо так, по пути, поднимаясь на корму, ожгла синим взглядом дерзко и прямо – тот почувствовал вдруг, как закружилась голова… Или это от качки? Да нет, не от качки, уж ее-то Раничев переносил неплохо, в отличие от многих, нет, вовсе не в качке тут было дело…

Улучив момент, когда судно качнуло, оказавшийся рядом Иван поддержал пошатнувшуюся даму под локоть и был вознагражден отрытой улыбкой, и даже – удостоен краткой беседы.

– Благодарю вас, достойнейший рыцарь, – полатыни произнесла женщина.

– Откуда вы знаете, что я рыцарь?

– О, это же сразу видно! Вы поляк? Литвин?

– Русский.

– Ну я же говорю – литвин! – незнакомка бегло заговорила по-русски, с некоторым очаровательным акцентом с придыханием произнося гласные. – Мне так скучно здесь. Особенно по вечерам, когда Альбина уложит спать детей.

– Альбина?

– О, это старушка, нянька…

– Она все время с вами?

– Да… Это глаза и уши моего мужа, синьора Каризи.

– Ваш муж…

– О, это вполне успешный негоциант, торговец зерном. Он недавно перенес главную контору в Кафу… Там же выстроил дом – высокий, с просторными комнатами и садом – совсем не то, что был у нас в Генуе.

– Был?

– Да, я его продала, завершила все дела, и вот, еду. Никогда не была раньше в Кафе! Как там, знаю только со слов…

– Но вы говорите по-русски!

– Я выросла в Вильно и Кракове. Мой батюшка частенько бывал в Литве – в Мозыре, Пинске. Киеве…

– Хороший город, – вспомнил Киев Иван.

– Мне тоже нравился… Видите, как мы близки? Завтра, наверное, будет солнечный день?

– Думаю, так, пани.

– Пани… Какое славное слово – из детства! Зовите меня пани Катаржина. А вы?

– Иван… Боярин Иван… или кастильский кабальеро дон Хуан Рамирес.

– О, вы были в Кастилии? Я много слышала о тех краях. Скажите, мавры – они на самом деле такие злые?

Ранчиев усмехнулся:

– Многие из мавров совсем неплохие люди, пани Катаржина.

– Я сейчас не о маврах, – женщина засмеялась. – О чем мы с вами говорили, дон… Иван?

– О погоде, моя пани.

– Ах да, да, о погоде, о чем же еще? Завтра, говорят, будет жарко… С утра я отправлю детей гулять по палубе с нянькой – они любят… Зайдете ко мне?

– Да…

Они разошлись, и Раничев с трудом дождался следующего дня. В конце концов, почему бы и нет? Красивая молодая женщина, вполне может быть даже и обожающая своего супруга, но сейчас откровенно скучающая. Нянька-шпионка – «глаза и уши мужа» – в этом несомненно есть что-то пикантное. Да и панночка ничего – эва, первая подошла, и – чего уж тут говорить – сняла, вот так вот запросто, безо всяких там лишних эмоций. Завтра… Посмотрим, что там будет завтра… Скорей бы!