Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо, ребята. Не будем терять время. Скоро, наверное, рассветёт. Готовы?
– Конечно! – сказала Гизмо.
– Ну почему всегда вода! – проскулил Крепыш.
Макс не отреагировал. Сделав глубокий вдох, он присел, оттолкнулся и прыгнул. Пёс взвился в ночной воздух, висячие уши затрепетали за головой, и он по дуге полетел вниз. Первым с ледяной водой встретился живот Макса, удар был такой сильный, что у пса изнутри вышибло весь воздух.
Прежде чем вода поглотила его и понесла прочь, Макс услышал в отдалении долгий, отчаянный вопль Крепыша: «И-и-йа-а-а!»
Этот канал был рекой искусственной. Однако бушевал он, как самая настоящая река.
Вода была ледяная, у Макса от холода онемела кожа, хотя недавно её едва не спалили. Оглушённый холодом, пёс барахтался в мутной глубине, скрёб когтями стенки водовода и кувыркался в воде, не понимая, где верх, а где низ. Его всё быстрее несло течением. Ничего не было видно, кроме тьмы; ничего не слышно, кроме приглушённого бурления. Пёс открыл пасть, чтобы вдохнуть, но только наглотался воды. Из ноздрей и горла вырвалось облако пузырьков и устремилось вверх.
К поверхности.
Со стучащим сердцем и вытаращенными глазами, Макс стал грести перепончатыми лапами в направлении, куда уплыли пузырьки.
Голова пса со всплеском вырвалась из толщи бегущей воды. Мокрую шкуру обдало тёплым ночным воздухом, лабрадор выкашлял из себя воду, которой наглотался, пока отчаянно боролся с потоком.
Мир нёсся мимо, где что – не разберёшь, а пёс подскакивал на волнах. Он пытался развернуться носом в сторону движения потока, но волны вертели им как вздумается. Мелькнуло вдалеке на холме здание лаборатории, с каждой секундой оно становилось всё меньше, а впереди блестела река. С двух сторон от Макса, словно крепость, вздымались вверх бетонные стенки водотока. Над ними нависали тенистые деревья.
– Крепыш! – пролаял Макс, перекрикивая ревущую воду. – Гизмо!
Откуда-то спереди послышалось отрывистое тявканье. Макс выгнул шею и различил едва торчавшую над водой головку Гизмо. Йоркширка развернулась к нему, поработав передними лапками. Её глазки сверкали решимостью удержаться на плаву во что бы то ни стало.
Слева чуть позади Макса подскакивала вверх-вниз на тёмных волнах голова Крепыша.
– Макс! – просипел он. Потом, глотнув воздуха, ушёл под воду.
– Крепыш! – пролаял Макс.
Голова такса с выпученными от ужаса глазами снова показалась на поверхности.
– Греби лапами! – прокричал Макс, стараясь перекрыть голосом шум воды. – Не говори ничего! – (Голова Крепыша подскочила на волне.) – Всё хорошо! Держись! – подбодрил друга Макс.
Пёс не представлял, сколько времени они провели в западне у волн, сколько их мотало и кружило по каналу. Неоновый знак над лабораторией стремительно превращался в крошечные светящиеся точки. Макс наконец изловчился и посмотрел вперёд. На собак столь же стремительно надвигались очертания тёмных улиц и блестящей речной глади.
– Сто-о-о-оп! – заорала Гизмо.
Светло-коричневая головка йоркширки исчезла. Мгновение Макс боялся, что её утянуло под воду, но потом понял: водоток закончился.
– Держись, Крепыш! – пролаял он, когда край канала приблизился. – Держ…
И тут Макс кувыркнулся.
Его вышвырнуло с края водотока, как струю из шланга. Лабрадор перевернулся в воздухе и завис в ночном небе, казалось, на целую вечность. Это был водопад. Мягко плескали речные волны, сверкали отражённым светом городских огней. Рядом клубилась белая пена – водяной каскад, срывавшийся с края канала, – и где-то далеко-далеко мелькнула чёрная гладь огромного озера, покрытого рябью. На короткое ужасное мгновение Макс подумал, что это была последняя злокозненная уловка Гертруды и что показанный ею короткий путь окажется последним для них троих.
Но тут он снова плюхнулся в холодную воду.
К холоду Макс уже привык, но лёгкие снова опустели, и животу было больно. Он стал энергично грести лапами вслед за устремившимися к поверхности воды пузырьками.
Голова в очередной раз выскочила на воздух – бесценный и вкуснейший. За спиной гремел водопад, баламутя озеро, куда Макс только что упал, и поливая всё вокруг дождём из холодных брызг.
Макс тяжело дышал и плавал кругами в том месте, где приводнился, отчаянно надеясь увидеть своих друзей живыми и невредимыми. Сперва он заметил Гизмо – йоркширка уже выбиралась из воды на землю. Через мгновение рядом с Максом выскочила из воды чёрно-коричневая голова.
– Чтоб я ещё раз!.. – откашливаясь и отплёвываясь, прохрипел Крепыш. Он поплыл от водопада к Гизмо. – С меня хватит этой мокроты, Макс! Вода и я – мы официально расходимся!
При виде своего сердитого и насквозь мокрого друга Макс едва не засмеялся от облегчения. Он поплыл рядом с таксом, говоря:
– Ты справился, Крепыш! Больше я ни о чём таком не попрошу.
Гертруда говорила правду – водный путь оказался очень быстрым, на самом деле даже слишком. Макс предпочёл бы передвигаться помедленнее. Собак вынесло в озеро грушевидной формы. Широкий его край находился под водопадом, а узкий шёл вдоль дороги.
Крепыш и Гизмо пытались отряхнуться досуха.
– Сперва нас взъерошила эта электромухобойка, – ворчал Крепыш, – а теперь мы похожи на грязные мокрые коврики. До чего докатились!
Макс выбрался на берег и тоже хорошенько встряхнулся. Шерсть у него осталась влажной, однако ночь была тёплая, и вся троица быстро высохла.
– Да уж, прокатились с ветерком, – весело тявкнула Гизмо.
– Ничего себе ветерок, – буркнул Крепыш. – Смерч с цунами. Такое ощущение, будто меня засунули в человечью стиральную машинку!
Гизмо завиляла хвостиком:
– Да брось, было не так уж плохо!
– Уж прости, Гизмо, – фыркнул Макс, – на этот раз я согласен с Крепышом. Зато мы добрались сюда одним махом. Пошли на «Цветок».
Макс быстро повёл друзей по берегу к дороге, которая тянулась вдоль широкой реки, сразу за вереницей высоких тоненьких деревьев. Если свернуть направо и пойти по этой дороге, она приведёт их к главной улице, которая тянется от торговых центров до самых причалов. А значит, по ней они доберутся до «Цветка».
В воздухе пахло сыростью и растениями, ночным хором распевали лягушки. Макс развернулся, чтобы двинуться на север – к причалам и севшему на мель кораблю. Над верхушками деревьев уже виднелись его дымовые трубы. Потом он почуял что-то ещё.
Мускусный запах.
– Вы чуете? – спросил он друзей. И тут, как по заказу, в отдалении послышался волчий вой. – Волки либо проходили здесь, либо идут сюда.