Питон перепрыгивает через Эрона; как коршун на добычу, бросается на Чейза и пытается отобрать пылесос. Чейз не отдает. Тогда Питон начинает лупить его кулаками по голове и плечам.

Я слышу отчаянный крик Кимберли и сама при этом кричу еще громче. Мы с ней обе кидаемся на Питона и принимаемся оттаскивать его от Чейза. Как ни странно, у нас получается. Он оставляет в покое Чейза, встает на ноги и отпихивает нас от себя. Кимберли ударяется о стену, а когда отскакивает от нее, наши траектории пересекаются и мы стукаемся головами так, что искры сыплются из глаз.

Пока мы приходим в себя, на Питона с грозным воплем налетает малыш Брендан. Неожиданно для всех осмелевший от злости, он обрушивает на врага град ударов – ну чисто Давид, сокрушающий Голиафа. При этом он даже не может правильно сжать кулаки – большие пальцы торчат у него, как черешки из яблок.

Изумление на лице Питона скоро сменяется зловещим весельем. Какое-то время он просто смеется в ответ на наскоки Брендана, а потом размахивается и наносит противнику, заметно уступающему ему в росте и весе, зубодробительный апперкот в челюсть. Брендан отлетает на шесть футов и падает на пол.

Казалось бы, этого просто не может быть, но Брендан поднимается на ноги и опять рвется в бой. Его, к счастью, успевает перехватить Чейз, иначе два бугая запросто бы вышибли из него дух. Эрон поднимает с пола пылесос и размахивает им, как бейсбольной битой. На роль мячика он назначил голову Чейза.

– Чейз!.. – только и успеваю выкрикнуть я, когда, прокатившись вдоль коридора, Эрону в поясницу врезаются ходунки мистера Солвэя. Эрон теряет равновесие и заваливается на Питона, а потом они втроем – Эрон, Питон и пылесос – летят на пол.

– Ха! Точно в яблочко! – потирает руки мистер Солвэй. – Уноси готовеньких!

Тут настежь распахиваются тяжелые двери в конце коридора и из них появляется Джоэл, за ним – сестра Дункан и двое охранников.

Молодчина, Джоэл! Ты единственный, кому хватило ума сходить за помощью.

Эрон с Питоном готовы продолжить схватку, но в присутствии охранников и старшей сестры опускают кулаки. Последнее, что им сейчас нужно, – получить в личное дело запись о драке во время отбывания исправительных работ.

Питон показывает пальцем на Чейза:

– Это он во всем виноват!

– В чем виноват? – крайне раздраженно спрашивает сестра Дункан, но при виде выглядывающих из комнат постояльцев понижает голос: – Что все это умопомешательство означает?

Вместо ответа Чейз отстегивает от пылесоса мешок-пылесборник и высыпает его содержимое на пол. Из кучи мусора он извлекает испещренную звездочками, серую от пыли ленту. К ленте подвешена высшая и самая почетная военная награда Соединенных Штатов – медаль Почета, даже сквозь пыль отливающая золотом.

– Никак моя? – удивляется мистер Солвэй.

Чейз кивает.

– Я ее у вас украл. Я этого не помню, потому что дело было еще до того, как я ударился головой. Но это меня не извиняет, – говорит он и, склонив голову, протягивает медаль законному владельцу.

– Ее украл другой, прежний ты! – с трудом выговаривает Брендан, у которого стремительно распухает подбитая челюсть.

– Я один и тот же. – Чейз произносит это так тихо, что мне с трудом удается его расслышать.

Мистер Солвэй с озадаченным видом вертит медаль в руке.

– А эти два клоуна? – спрашивает он. – Они были с тобой заодно?

Эрон с Питоном испуганно смотрят на бывшего лучшего друга.

– Нет, я все сам, – отвечает Чейз. – Стащил медаль и спрятал за дранкой на крыше нашего дома. Упал я как раз тогда, когда за ней туда полез. Это было мне наказанием. – Он сокрушенно качает головой. – Даже не знаю, зачем я совершил такой отвратительный поступок. Наверно, хотел потом ее продать.

По лицу мистера Солвэя видно, что рассказ Чейза его очень огорчил.

Я даже чуть не начинаю заступаться за Чейза, но, взглянув на украденную им медаль, не могу произнести ни звука. Можно долго рассуждать про хорошего и плохого Чейза, но эта кража – дело рук абсолютно отвратительного персонажа.

Джоэлу, насколько я понимаю, хочется поддержать Чейза, но он не знает, что сказать. Он у нас молчун, это я болтушка. А Брендан с подбитой челюстью тоже не очень-то может говорить. Кимберли стоит совершенно потерянная. Эрон с Питоном, приятно удивленные тем, что их ни в чем не обвиняют, тоже не открывают рта.

Наконец сестра Дункан нарушает тишину:

– Понятия не имею, что все это значит. Но одно знаю точно – здесь совершено преступление. Поэтому я звоню в полицию.

Упасть вниз головой с крыши – еще не худшее, что может с тобой случиться.

Тебя могут, например, арестовать. И прославить на весь город как подонка, укравшего у пожилого героя войны медаль, которую ему вручил президент Соединенных Штатов.

Но сильнее всего меня мучают мысли о том, что теперь думает обо мне мистер Солвэй. Я обокрал человека, которого уважаю больше всех на свете. Это прямо какой-то злой рок – я провинился перед человеком еще до того, как начал им восхищаться! И он больше никогда не захочет со мной разговаривать. Действительно, с чего бы ему хотеть? Я бы и сам, будь моя воля, с собой бы больше не разговаривал.

До слушаний в суде по делам несовершеннолетних мама меня в школу не пускает. И это хорошо. Это избавляет меня от необходимости видеть людей и снова и снова убеждаться в том, насколько они меня презирают. В школе меня и раньше презирали. А теперь я им дал дополнительный повод. Брендан и Шошанна даже звонили нам домой, но мама не разрешает мне ни с кем общаться и по телефону. Так посоветовал адвокат, мне его совет нравится. Потому что я без труда могу представить, что мне скажет Шошанна, и не хочу от нее этого выслушивать. Впрочем, вряд ли у кого-то найдутся для меня слова хуже, чем те, которыми я крою сам себя.

Эрон с Питоном тоже пытались поговорить со мной по телефону – наверное, хотели сказать спасибо за то, что я их не заложил. Ну да, медаль украл я, но они – с учетом уговора поделить вырученные деньги – должны как минимум считаться сообщниками. Честно говоря, я даже на них не злюсь. Ведь я был таким же негодяем, как они, да еще вдобавок их вожаком. Они остались прежними. А я изменился.

Во всяком случае, я надеюсь, что это так.

И, кстати, после слушаний мне больше не придется с ними пересекаться. Меня, скорее всего, отправят в исправительный центр для несовершеннолетних, а когда я оттуда выйду, родители вряд ли позволят им со мной связываться. Потому что я малолетний правонарушитель и могу плохо на них влиять. Кто его знает, может, так оно и есть. Может быть, до встречи со мной Эрон и Питон были чистыми ангелочками.

Шансов угодить в исправительный центр у меня полно. Мое дело будет разбирать тот же судья, который приговорил нас с Эроном и Питоном к исправительным работам, а значит, я не смогу прикинуться, что раньше закона не нарушал. А признает ли он меня виновным – тут сомнений нет. Кто украл медаль, известно всем вокруг.