ярости и гнева, что она быстро разрешила спор. Она толкнула Веру со всей силы, так что у той не было шансов устоять на ногах. Когда Ника склонилась над телом сестры, я поняла: дело кончено, та никогда больше не встанет. Я подошла ближе, наши глаза говорили одно на двоих: «Я не видела тебя, а ты не видела меня».

Ника умчалась, сверкая пятками. Мне стало грустно. Она напомнила мне себя, когда я впервые совершила наказание мерзкой мамашки в поликлинике, с той же яростью и гневом столкнув ее с лестнице. Как бы мне хотелось иметь близкого человека по духу, который разделит со мной мои идеи, с которым будут совпадать взгляды на этот мир. Ведь чудовищных тварей много-много, как деревьев в парке, а я одна. Мне не успеть за ними всеми, мне не победить их всех. Да, я мечтаю о подруге! О подруге, с которой мы могли бы творить вместе возмездие.

Я умею отличать мразей. Плоть Марго не источает этой омерзительной вони, она не монстр, в ней живет человеческий материнский дух, и я не рассматривала ее в качестве кандидатки на жертву. В душе у Марго есть любовь к своим дочерям, она не умеет ей пользоваться и показывать. Она скупа и источает лишь искры. Иногда должно стать очень плохо, чтобы понять, как было хорошо. Может, с потерей одной дочери Маргарита поймет свои ошибки, и огонь любви в душе разгорится сильнее. Ника не та, кого я ищу, она не подруга мне, так как ее душа не жаждет освобождения от гнета токсичной матери. Она будет молчать, она ничего не скажет, потому что уже не сможет. Мне нечего бояться, я знаю, она никогда не заговорит. Мы с ней обе в крови…»

Листы закончились. Отшвырнув их, Марго встала и начала метаться по кабинету:

— Я в это не верю, — срываясь на крик, завопила Марго. — Мало ли что, написала эта гадина. Ника не могла… Нет, нет!.. Бред сумасшедшей. Я не верю, нет.

Пару минут Марго не находила себе места и продолжала, бормоча себе под нос, ходить по кабинету. Следователи хотели уже привлечь доктора, но успокоительные капли начали действовать. Тело ее размякло, в стакане явно было что быстро и сильно действующее, она перестала чувствовать под собой ноги. Обессиленная от переполняющих эмоций, Маргарита села и погрузилась в мысли.

— У нас есть еще для вас кое-что. Вы можете? — выдержав паузу, аккуратно спросил Медведев.

— Что там? — безучастным голосом ответила Марго.

— Предсмертная записка, которую написала Ника перед попыткой лишить себя жизни.

— Давайте сюда.

Марго принялась читать.

«Вот я и сама стала мамой. Мамой прекрасного ангела, чудесного ребенка, моей крошки. С первых минут я ощутила, что такое материнская любовь.

Дорогая мама, я только начала осознавать и твою любовь ко мне. Не успев насладиться всем этим, я не хочу видеть, что я вас потеряю. Лучше, если потеряюсь я.

Я так больше не могу. Этот груз слишком велик, он камнем висит в моем сердце. Сколько раз я решалась, мама, тебе все рассказать, но не могла переступить черту, в боязни, что ты меня осудишь и никогда не простишь. Это я убила Веру. Мне нет прощения, но если ты когда-нибудь сможешь, то прости меня.

Ты будешь хорошей бабушкой для моей прекрасной девочки. Я не вправе что-либо тебя просить, но, пожалуйста, выполни мое последнее предсмертное желание. Назови мое дитя в память о твоих дочерях — ВЕРОНИКОЙ.

Твоя дочь Ника».

Слезы катились по щекам Марго. Она взглянула на майора Медведева с выражением отчаяния и спросила:

— Что теперь с ней будет? Сколько ей дадут?

— Какое-то время она проведет здесь под наблюдением врачей и полиции. Наше дело ловить лиц, совершивших преступление. Когда душевное состояние Ники Калининой не будет вызывать опасения, она предстанет перед судом.

— Я могу сейчас увидеть дочь?

Медведев кивнул.

— Я потеряла уже одну дочь и не хочу потерять еще одну. Я буду с Никой до своего конца.

Эпилог

«Лежа в своей камере, накрывшись одеялом, я продолжаю писать свой дневник, отдаваясь воспоминаниям. Здесь так же сыро и темно. Для меня ничего не поменялось, я лишь сменила логово. Решетки и замки не ограничили мою свободу, потому что я уже свободна. Меня не пугает тюрьма. Здесь тоже можно жить, лишь надо соблюдать местные законы. А мне не привыкать играть по чьим-то правилам.

Дни проходят здесь по-другому, они тянутся медленно. От скуки во мне проснулась креативная жилка. Используя пластиковую ложку, кусок отбеливающего мыла и ручку, я научилась вырезать фигурки зверей: слоника, рыбку, черепашки. Мое новое увлечение увлекает меня. В последующем я хочу сделать фигуру весов — атрибут богини Немезиды. Пока мне не очень это удается, но у меня предостаточно времени, чтоб добиться желаемого результата.

Я в одиночной камере, меня изолировали от других заключенных, потому что я особенная. Иногда ко мне приходят посетители. В основном это психиатры и журналисты, которые заинтересованы моим делом. Правда, психиатры, беседуя со мной, уже теряют ко мне интерес, и визиты стали их реже. Ведь мне не свойственна триада Макдональда, наличие которой связывают с предрасположенностью к совершению особо жестоких преступлений. Я не мучила животных, не мочилась в постель и не увлекалась поджогами. Они, как и я, понимают, что я такая же нормальная, как и все. Обо мне хотят снять фильм. Не знаю, что из этого получится. Представляю, в каком ужасном свете они меня выставят, но надеюсь, что я оставлю след в истории и найдутся те, кто последует за мной.

Я не расстроена стечением обстоятельств, приведшим меня сюда. Только оказавшись здесь, я нашла то, что искала так долго. Я обрела подругу, близкую по духу и готовую следовать за моими идеями. Она так похожа на меня. Но ее судьба намного трагичнее моей. Она попала сюда, убив отчима, который регулярно ее насиловал. А ее мерзкая мать не верила ей, закрывала на все это глаза. Я готова всему ее научить, подсказать и поддержать в ее стремлении и деяниях. Она только в начале своего пути. Скоро моя подруга выйдет наружу из этих убогих мест и начнет охоту. Она тоже хочет освободиться. Она жаждет встречи, ей есть что сказать чудовищу.

Чудовища повсюду, они были и будут, они рядом — достаточно обернуться. Всемогущую и вездесущую Немезиду — богиню Возмездия не победить! Она заставит ужасных матерей раскаяться, и приговор ее будет страшнее самой мучительной смерти! Все