Утром позвонила мама, необычайно бодрая и довольная. Она сообщила, что операция была два дня назад, и теперь она достаточно оправилась, чтобы рассказать об этом.

— Как? Уже?! — только и смогла проговорить я. — Почему ты не предупредила?

— Чтобы ты не волновалась, деточка, — последовало спокойное в ответ. — У меня, правда, все в порядке.

— Я должна приехать, — призналась вслух. —  Сегодня, сейчас, немедленно. Мне надо увидеть тебя, мама.

— Не выдумывай, — отозвалась она, как будто речь шла о чем-то обыденном. — Не стоит нестись ко мне сломя голову и позабыв об учебе. У тебя же экзамены, сессия. Закончишь год и приедешь, я никуда не денусь.

Она хихикнула, как маленькая девочка, и это дало мне надежду на то, что она действительно идет на поправку.

Мы разговаривали довольно долго, из-за чего я опоздала в институт. Валентин уехал раньше, и я волновалась за него. Но напрасно. Родители Кузнецовой не стали раздувать скандал, напротив, извинились перед Залесским за поведение дочери. Забрали документы из института — и это в разгар сессии!

Мне стало намного спокойней жить, когда я узнала, что Кузнецова будет учиться где-то в другом месте. Намного спокойнее. Да и не только мне. Без влияния Кузнецовой ее бывшие подружки стали вести себя куда тише и перестали задираться. Да и Бондарев больше не попадался на моем пути.

Словом, жизнь наладилась. А впереди ждало самое значительное событие в жизни каждой девушки.

— Вот, я подписала, — в один из вечеров передала Валентину контракт.

Он сжал папку в руках, но даже не глянул на документы. Вместо этого притянул меня к себе и впечатался в губы долгим поцелуем. Только доведя до грани изнеможения, устроил лёгкую передышку.

— Что ты хочешь в качестве свадебного подарка? — спросил, заглянув в глаза. — Может быть, машину? Или ожерелье? Хочешь золотой лоток для Косарика?

Котик возмущенно мяукнул

— Кажется, ему не по душе такая идея, — рассмеялась я, закидывая руки на шею любимому учителю. — Нет, я не хочу ни золота, ни бриллиантов. Отвези меня к маме, пожалуйста.

Мой ответ, кажется, удивил Валентина. Он несколько секунд рассматривал мое лицо, а потом, хлопнув по попке, приказал:

— Пакуй вещи, Комарова. Мы едем в путешествие.

— Прямо сегодня? — опешила я. — Сейчас?! У меня же еще зачет по основам лингвистики не сдан.

— Об этом договорюсь, — отмахнулся Валентин Петрович. Озорным жестом взъерошил мне волосы. — Не волнуйся, Иришка, получишь ты заслуженную пятерку. А теперь собирайся, пока я не передумал. И этого, рыжего нашего, бери, не оставлять же его одного.

Перелет бизнес-классом был для меня чем-то вроде путешествия в другую галактику. Приключением, наполненным яркими красками и новыми ощущениями. А прибыв в клинику, я вообще едва не задохнулась от счастья. Сердце билось неистово, когда я шла по коридору к маме. Возле палаты остановилась и взяла Валентина за руку:

— Пойдешь со мной? Знаю, я обещала не говорить, но вдруг ты передумал? Мне бы так хотелось познакомить вас…

— Прости, это выше моих сил, — проговорил Валентин, ненадолго переплетая свои пальцы с моими. Но только для того, чтобы в следующее мгновенье отпустить. — Я подожду тебя в вестибюле. Пробудь с мамой столько, сколько посчитаешь нужным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сиделка Галина тоже сразу вышла, оставив нас с мамой наедине. Я не могла поверить, что наконец-то мы вместе. Слезы текли по щекам. Но то были слезы радости. Я обнимала маму, прижималась к ней, как маленькая девочка. Мы говорили и говорили, казалось, обо всем на свете. Строили планы на будущее, вспоминали прошлое. Но я ни словом не обмолвилась о Залесском.

Он действительно предано ждал, держа на руках клетку с Косариком.

— Спасибо, — проговорила я, сама не своя от счастья. — Спасибо за все, что ты для меня сделал.

Валентин протянул руку и коснулся моего локона, чуть дернул его и улыбнулся.

— Ты очень добрая, Ирина, я еще никогда таких не встречал. Мало кто смог бы так заботиться о матери. И не только о ней… Ты помогаешь всем без исключения, даже врагам. И котикам.

В этот момент Косарик мяукнул,  и Валентин, почесав его за ухом, снова перевел взгляд на меня.

— Но влюбился я не только в это. Ты ― самое лучшее, что было со мной в жизни.

Я нервно сглотнула и прочистила моментально пересохшее горло. Валентин говорил так, как будто собирался попрощаться. Но ведь это неправда! Мы скоро поженимся, и все будет хорошо. Валентин только что сделал то, о чем я давно мечтала — признался в любви. Тогда отчего мне стало так горько и холодно?

— Было? — переспросила и попыталась улыбнуться. Не вышло. — Не говори о нас в прошедшем времени, меня это пугает.

Обняла себя руками, хотя в вестибюле было тепло. Скорее, холод пробирал меня изнутри. Обстановка больницы, прежде казавшаяся светлой и приветливой, как будто помрачнела, стала унылой и даже немного пугающей. Мимо проходила медсестра. Заметив мою бледность, предложила стакан воды, но, поймав взгляд Валентина, поспешно скрылась.

— Тебя должно пугать не это, девочка, — мой лучший учитель покачал головой. — А то, что ты выбрала в мужья не лучшего из мужчин. Не того, которого достойна.

Я поперхнулась словами. Да как он может говорить подобное? Он и есть самый лучший, единственный и главный в моей жизни мужчина. На глаза навернулись слезы, я стояла в растерянности, не зная, что сказать. Хотелось просто заткнуть уши, закрыть глаза и закричать от отчаяния.

— Я люблю тебя, — прошептала не своим голосом. Хриплым и сдавленным, как будто меня душили.

— Ты скоро передумаешь, — решительно заявил Валентин и поднялся.

Он подошел к ресепшну и попросил девушку присмотреть за Косариком. Пообещал, что я вскоре вернусь за ним. Все расходы попросил списать на его счет.

— Что вы, для меня в радость присмотреть за таким чудом, — расплылась в улыбке администратор.

А Валентин вернулся ко мне, взял за руку и повел к выходу.

Я почти бежала за ним, едва поспевая за широкой поступью. В боку предательски закололо, а навернувшиеся слезы нещадно жгли глаза.