мыслимые правила и формальные требования официального протокола – и все это делалось кубинцами лишь с одной целью: подчеркнуть особую значимость российско-кубинских отношений, традиционную дружбу между нашими странами и народами. В тот период российские СМИ захлебывались в хвалебных словах и выражениях, освещая эту новую, как они говорили, «историческую» страницу в наших двусторонних отношениях.

Минуло совсем немного времени, и правящие куги России в своем необузданном рвении поскорее и получше выслужиться перед американцами принимают решения, которые иначе, чем открытое небрежение национальными интересами нашей страны, характеризовать трудно.

Нет ни смысла, ни желания вдаваться в детали этой неприглядной истории. Всю значимость, а в ряде случаев и бесценность информации, которая добывалась через возможности радиоэлектронной станции в Лурдесе, могут в полной мере оценить лишь люди, которые по роду своей деятельности на протяжении длительного периода имели регулярный доступ к ней, – а таких людей, по вполне понятным причинам, очень мало. Когда российскую общественность пытаются убедить в том, что потеря станции в Лурдесе может быть компенсирована иными техническими возможностями, – это либо недомыслие, либо откровенная ложь.

Речь, однако, сейчас не о том. Принятое политиками решение люди в погонах обязаны выполнять – это аксиома. Но когда наглядно видишь, с какой неоправданной, порой неприличной для уважающего себя государства поспешностью воплощается в жизнь это решение, становится не по себе. Сотни работников станции и членов их семей, которые чуть более года назад вслушивались в слова и оценки главы Российского государства во время посещения им станции, сегодня срывают с учебы своих детей, спешно пакуют чемоданы, готовясь к экстренному отъезду на Родину. Послушали бы высокие чиновники из президентской администрации и других ведомств те далеко не парламентские выражения, которыми эти люди исчерпывающе оценивали бездумные действия московского руководства…

Кубинцы сейчас в явном недоумении от принятых политическим руководством России решений – и их можно понять. В третий раз за сорокалетнюю историю социалистической Кубы она вновь становится разменной монетой в большой геополитической игре США и России.

Думается, однако, что случившееся не станет последней страницей в 100-летней истории российско-кубинских дипломатических отношений, которая будет отмечаться в 2002 году. Потенциал российско-кубинского сотрудничества по всем направлениям – начиная от туризма, культуры и кончая вопросами научно-технического и военно-стратегического взаимодействия – далеко не исчерпан»[89].

Слава богу, не ошиблись мы тогда в наших оценках и прогнозах, и сотрудничество между нашими странами вновь начинает налаживаться, хотя и в значительно более сложных, обновившихся не в лучшую сторону условиях. Время-то безвозвратно ушло. В экономике Кубы прочно основались канадцы, китайцы и западноевропейцы, да и Соединенные Штаты снова с Кубой начали не без успеха совместную польку-бабочку плясать после восстановления дипотношений и официального визита на остров Президента США Барака Обамы…

Теперь же, по прошествии 12 лет, в России все вдруг вспомнили и о Лурдесе, и о Камрани, и о Тартусе, и о многих других важных точках военной инфраструктуры за пределами страны. Застучали барабаны, зазвучали бравурные призывы, как-то вдруг моментально и буквально из-под земли нашлись немалые деньги на расконсервацию и модернизацию военных баз и пунктов поддержки. Наши общие, между прочим, кровные средства налогоплательщиков, не иначе как почерпнутые из богатств полуаферной государственной панамы под названием «накопительная часть Пенсионного фонда».

Надо сказать, что во времена своего наивысшего расцвета – главнокомандования ВМФ СССР адмиралом С. Г. Горшковым – советский флот располагал полноценными военно-морскими базами на Кубе (Сьенфуэгос), Польше (Свиноустье), Германии (Росток), Сомали (Бербера), Вьетнаме (Камрань), Сирии (Тартус), Йемене (Ходейда), Эфиопии (Нокра), в Египте и Ливии. До того у нас в активе были также Порт-Артур (Луйшунь, КНР), Порккала-Ууд (Финляндия), Дуррес и Влёра (Албания). С такой мощной инфраструктурой можно было не только вести пустые разговоры на темы «общей геополитики», но и реально проводить глобальную военную политику с участием океанского флота.

В этой связи напомню читателям лишь один эпизод, напрямую связанный с судьбой станции слежения и радиоперехвата в Лурдесе. Осенью 2014 года без какой-либо излишней помпы Госкорпорация «Росатом» объявила повторный тендер по утилизации крупнейшего в мире атомного разведывательного корабля «Урал». Начальная цена контракта составляла свыше 1,23 млрд рублей, что вдвое превышало первоначальную стоимость работ. Соответствующая заявка была размещена на портале госзакупок. Ранее сообщалось, что первый тендер на утилизацию корабля был объявлен еще в 2008 году[90].

Ну что можно сказать по этому поводу? Все мы стали свидетелями тихой и бесславной гибели уникального, не имеющего мировых аналогов советского боевого корабля, сравнимого по своим разведывательным возможностям с базой слежения в Лурдесе.

Большой разведывательный корабль «Урал» (БРЗК ССВ-33 «Урал») – самый большой в мире корабль-разведчик, единственный корабль проекта 1941 «Титан» (по классификации НАТО – Kapusta), самый большой в СССР и России надводный корабль с ядерной энергетической установкой (ЯЭУ). Главному конструктору «Урала» Михаилу Архарову за этот уникальный проект было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Кроме того, будучи гражданским лицом, он тем не менее получил высокое воинское звание «контр-адмирал».

«Урал» в свое время задумывался советским руководством как ответ на развертывание американской межконтинентальной баллистической ракеты типа «MX», которая могла доставить на территорию СССР десять ядерных боеголовок. Дело в том, что на атолле Кваджалейн в Тихом океане, который с 1983 года стал одним из научно-исследовательских центров реализации программы СОИ, находились (и до сих пор находятся) военно-воздушные и военно-морские базы США, с которых запускались ракеты-перехватчики для поражения советских ядерных боеголовок.

Хотя советские исследовательские суда «Академик Сергей Королёв», «Космонавт Юрий Гагарин» или «Космонавт Владимир Комаров» и были оснащены специальными контрольно-измерительными приборами для наблюдения за космическими объектами, они не могли осуществлять контроль за тем, что происходит на атолле Кваджалейн. На них не было активных радиолокаторов, все приборы предназначались лишь для приема сигналов с отечественных спутников. В отсутствие у СССР военно-морских баз в этом регионе был необходим корабль, способный ходить неограниченное время без дозаправки в нейтральных водах вблизи побережья США и накрыть радиоэлектронным полем американские базы межконтинентальных баллистических ракет, аэродромы стратегической авиации. Разведывательные возможности такого корабля в потенциале могли быть значительно расширены, и тогда он мог бы собирать всеобъемлющую информацию о любом субкосмическом объекте на любой части его траектории в любом районе Мирового океана.

История его создания такова. В 1977 году ЦК КПСС и СМ СССР приняли Постановление о создании корабля проекта 1941 (при закладке получившего название «Урал») с системой специальных технических средств разведки «Коралл». Подготовку и согласование проекта постановления с многочисленными министерствами и ведомствами обеспечила группа сотрудников 10-го ГУ Минрадиопрома и Ленинградского филиала ГПТП под руководством