Не тратя времени на размышления, я повернул коня. Разведка моя не увенчалась успехом: я покрыл около мили, но тропы не обнаружил. Вторично предпринял поиски в новом направлении, но вторая разведка кончилась так же неудачно, как и первая.

Местность была лесистой и плоской; кругозор со всех сторон ограничен деревьями, сориентироваться было невозможно.

Я безнадежно заблудился.

Приятно днем блуждать по лесу, но час был поздний, солнце уже село, и мрак быстро сгущался.

Через несколько минут наступит полная темнота. Очевидно, мне придется заночевать в лесу.

Казалось, можно приятно провести время, вспоминая радостные события сегодняшнего дня. Отчего бы не помечтать об Изолине?

Увы! Тело сильнее духа, и любые грезы, даже любовные, блекнут, когда человек голоден, как волк.

Ночь будет отвратительная: холод и голод помешают уснуть. Надвигается гроза, и уже накрапывает дождь, я промокну до костей.

После третьей неудачной попытки я остановил коня и прислушался. На этот раз мне повезло: в лесу, шагах приблизительно в ста, раздался выстрел.

Находясь во вражеской стране, я мог испугаться стрельбы, но по сухому короткому разряду я узнал, что стреляют из охотничьего карабина, неупотребляемого в Мексике. Больше того, вслед за выстрелом послышался глухой шум, словно что-то с высоты упало на землю. Любитель охоты, я не мог ошибиться в характере этого звука: подбитая птица свалилась с ветки на землю.

Стрелок, несомненно, янки. Двое или трое среди рейнджеров вместо ружей военного образца получили в интендантстве охотничьи карабины. То были профессиональные охотники, которым сделали это поблажку.

Итак, мне предстоит встреча с одним из моих солдат.

Без колебаний я поехал в сторону выстрела.

Прошло несколько минут. Место, откуда стреляли, осталось, должно быть, позади, но я никого не встретил. Я хотел уже повернуть обратно, но за моей спиной раздался знакомый голос:

— Черт возьми! Да ведь это же наш приятель — капитан!

Я обернулся. Двое трапперов вылезли из-за кустов. Услыхав топот, они благоразумно спрятались в засаду.

Рубби держал крупного индюка, а Гаррей тащил на спине отборные куски оленины.

— Удачная, видно, была охота, — заметил я, когда они приблизились.

— Вы правы, капитан! — кивнул Гаррей. — Мы обеспечены теперь продовольствием. Я не хочу сказать, что рейнджеры отказываются кормить нас, но мы обязались самостоятельно добывать себе пропитание.

— Да, да! — подхватил Рубби. — Мы — вольные горцы и не желаем никого обременять.

— К тому же, капитан, — подхватил Гаррей, — я не в восторге от вашего стола. Кормят вас, надо сказать, скудно. Примите от нас в подарок индюка и олений окорок. О нас не беспокойтесь: мы обойдемся. Не правда ли, Рубби?

— Верно! — лаконически подтвердил старый траппер.

Я не стал церемониться, тем более что деревенский трактир не отличался изысканной кухней.

Итак, я охотно принял подарок, и мы втроем двинулись в путь.

С такими проводниками, как трапперы, я ничего не боялся.

Приятели мои тоже возвращались в лагерь. В лесу они бродили с полудня, а лошадей оставили в поселке.

Сделав около полумили, мы выбрались на узкую тропу.

Здесь приятели мои, мало знакомые с местностью, в недоумении остановились, не зная, куда идти.

Стояла кромешная тьма. Как и вчера, изредка сверкали молнии. Эта ночь отличалась от прошлой только тем, что шел проливной дождь. Мы совершенно вымокли и дрожали от холода.

Свинцовые тучи заволакивали небо.

Когда блеснула молния, Рубби склонился к земле. Мне показалось, будто он изучает следы. То была глубокая колея, пробитая тяжелыми колесами повозки.

Опытный следопыт быстро справился со своей задачей. Ему понадобилось не больше времени, чем на прочтение надписи на дорожном столбе.

— В ту сторону! — закричал Рубби, выпрямляясь и указывая рукой направление.

Мы двинулись в путь.

Любопытствуя, каким образом он разобрался в следах, я пристал к нему с расспросами.

— Видите ли, друг мой, — ответил Рубби, — колея оставлена мексиканской повозкой. Всем известно, что они двухколесные, однако я подметил следы четырех колес. Одна и та же повозка дважды проехала по дороге, так как обе колеи одинаковы. Не трудно сообразить, что обратная колея ведет в деревню.

— Но как же вы узнали, которая из них обратная?

— Это проще, чем выпить стакан вина, — усмехнулся Рубби. — Обратная колея свежее первой, так как пробита на несколько часов позже.

Мне осталось только преклониться перед чутьем траппера.

Через некоторое время снова раздался голос Рубби, опередившего нас на несколько шагов.

— Мы на правильном пути, — сказал он. — У меня есть приметы почище направления колеи.

— Какие же? Что вы еще нашли? — спросил я.

— Воду! — откликнулся Рубби. — Вы усомнились в моей догадливости, но я оказался прав. Прислушайтесь как следует.

Журчал ручеек на твердом грунте.

— Слышу плеск, — сказал я. — Но какие вы делаете из этого выводы?

— Это потоки дождевой воды, — пояснил траппер. — Мы идем по течению, спускаясь в долину. Там легко найти дорогу. Проклятый ливень! Я промок до нитки. В этом потоке захлебнется и водяная крыса.

Мы пошли дальше. Через десяток ярдов быстрый ручеек перерезал тропу и затем уклонился в сторону. Образовался он в течение нескольких часов и вился в одном направлении с тропой.

Еще полмили — и мы выбрались из лесу на дорогу, которая вела в селение.

Напрасно радовались мы, надеясь отогреться под кровом: у самого поселка нас остановил властный окрик часового:

— Кто идет?

— Друзья! — ответил я. — Это вы, Квакенбосс?

Я узнал голос солдата-ботаника и в блеске молнии увидал под деревом его нескладную фигуру.

— Стойте! Пароль!

Таков был решительный