— Работник года, — усмехнулся Керн, отодвигая рвущуюся в битву и уже готовую вцепиться когтями в горло безответственному служащему Полин.

Пара быстрых шагов к не успевшему сообразить что к чему курильщику, одно точное умелое касание в области сонной артерии, и сигарета выпала из обмякших пальцев.

— Убей… — прорычала жаждущая мести Повилика.

— Я врач, а не убийца, — парировал Себастиан, ускоряя шаг, одновременно оглядываясь в поисках путей отхода. Лужайка обрывалась бетонным плацем, за которым начинался непролазный тропический лес.

— Туда! — выкрикнула Полин, бросаясь без оглядки в сторону джунглей.

Он увидел опасность раньше — из-за угла здания, прикрываясь широкими пластиковыми щитами, показалась группа охранников. От спасительного леса беглецов отделяло метров пятьдесят. Полин была уже на середине плаца. Охрана прицелилась. Доктор Керн профессионально отметил участившийся пульс и скачок адреналина, как в замедленной съемке разглядел до мелочей каждую линию татуировки плетистой розы от лодыжки до едва прикрытой больничной сорочкой середины бедра. Восхитился природной грацией черной пантеры, рвущейся на свободу, а затем с боевым криком, таящимся в глубине гортани каждого настоящего мужчины с первозданных времен и ждущего героического подвига, взвалил пня-Пиня на спину и рванулся вперед под прикрытие офисного кресла. Бег с утяжелением даже подтянутому и следящему за собой Бастиану давался нелегко: «Скинуть бы десяток лет, да эту старую корягу — вмиг бы догнал беглянку», — успел подумать Бас, отмечая, что его шумное появление отвлекло вооруженных преследователей, а Полин оставалось несколько шагов до спасительной зеленой кромки.

— Ха-аа! — заорал во всю глотку, толкая в сторону охранников мешающее бегу недавнее прикрытие. Изрешеченное семенами динамитной хуры кресло покатилось по бетонному плацу, взмахивая почти оторванной пластиковой ручкой, как перебитым крылом. Под ноги Керну со свистом упал дротик со смертельным для людей повиликовым снотворным. Бас ловко перепрыгнул его, подсчитывая шансы — он был еще в середине пути. Открытый, как на ладони. Оставалось каких-то двадцать шагов и пара секунд, но это было чертовски далеко и долго, когда в тебя целятся пятеро обученных парней. Вот только о себе он думал в последнюю очередь. Черной молнией впереди летела та, ради кого Себастиан Керн готов был на любые безумства.

Полин оглянулась через плечо. Мимолетно одобряюще улыбнулась и рухнула плашмя на чахлую траву перед чертогами тропического леса. Бас не слышал слов, но видел, как губы девушки коснулись земли, поцелуями или молитвой покрывая ссохшиеся комья и едва проклюнувшиеся ростки, как ладони с длинными пальцами вонзили в дерн ногти, яркие своей молочной бледностью на фоне смуглой кожи. Воздух наполнился ароматом роз, нестерпимо сладким, пьянящим и путающим мысли, и тут же, привлеченные запахом мириады насекомых, жужжа и мельтеша крыльями, вылетели на плац.

Выстрелы прекратились. В облаке пчел и шмелей, бабочек и мотыльков охрана потеряла обзор. Добежав до Полин, Бастиан скинул с плеч пень и подхватил на руки ослабевшую Повилику.

— Поцеловать? — улыбнулся, откидывая прилипшие к потному лбу темные пряди.

— Лучше б потрахаться, — усмехнулась в ответ Повилика, — но ты и без меня не жилец.

— Вдохновляющая речь. Идти сможешь? — Керн помог подняться, закидывая руку девушки себе на плечо и чувствуя накатывающую слабость. Перед глазами потемнело. Онемели пальцы рук и ног. Яд церберы действовал. — Сколько мне осталось?

— Два — три часа, — голос Полин звучал ровно, без сочувствия и сострадания. «Таким тоном сообщают безнадежные диагнозы», — промелькнуло профессиональное сравнение.

— Нам нужно на побережье, — сказала девушка, шагая в чащу леса.

— Понять бы еще, где это, — Керн двинулся следом.

— Ты пень забыл, — бросила через плечо Полин.

— Ах да, родственник с ограниченными возможностями, — ухмыльнулся Керн, вновь пристраивая корягу на спину и подмечая, что охранники хаотично носятся по плацу, позабыв о цели. — Нда, так себе тут с безопасностью. А разговоров-то было…

С этими словами Бастиан скрылся в джунглях следом за Полин. Влажный тяжелый воздух опустился на беглецов вместе с полумраком, царящим под сенью растений. Ветви деревьев, оплетенные лианами, сомкнулись за спинами девушки и мужчины, волокущего пень.

— Куда дальше? — Бас не представлял как ориентироваться без компаса и навигатора в этом царстве дикой природы. Вместо ответа, Полин присела на корточки, прижала ладони к земле и, прикрыв глаза, попросила:

— Помоги, матушка, детям своим. Покажи путь.

Ветер зашелестел кронами, всколыхнулась трава у узловатых корней. Точно путеводные огни распустились, указывая дорогу бледно-розовые колокольчики азорины — древнейшие обитатели Азорских островов.

* * *

Бастиан потерял счет времени. Затекла и онемела спина под грузом старого пня, будто ватные, не слушались ноги, механически переступая через камни, корни, бугорки и ямы, слезились и болели глаза, с трудом различая силуэт идущей впереди Полин. Только воля заставляла доктора Керна двигаться дальше, только несгибаемый внутренний стержень держал его вертикально земле. Всей силой духа мужчина боролся со смертельным ядом, отравляющим организм, и продолжал идти ради той, чьи легкие касания и подбадривающие слова поддерживали в нем угасающую жизнь.

— Ты справился. Мы пришли.

Последняя азорина кивнула розовым колокольчиком, и внезапно сквозь яркую густую зелень проступила золотящаяся на солнце морская лазурь.

— Дошли, — выдохнул Бас, падая на черный вулканический песок.

— Ты спас нас, — прошептала, опустившаяся рядом Полин, с неожиданной нежностью целуя его горячий лоб.

Последнее, что увидел мужчина — большой черный силуэт, закрывающий солнце. Мерный гул винтов самолета слился с громкими тяжелыми ударами умирающего сердца.

— Полин… — прошептали потрескавшиеся губы, и доктор Бастиан Керн отключился.

Ипомея

Дорогой сын!

Если ты читаешь мое письмо, то, вероятно, тысячи почтальонов сбились с ног, сотни почтовых карет свернули не туда, десятки экспрессов перепутали станции, а бедный почтовый голубь научился летать меж мирами. Потому что одному Богу известно, где тебя носит последние четверть века! В оправдание, которое даже престарелые родители любят придумывать для своих нерадивых великовозрастных отпрысков, признаюсь — ты, вероятно, давно определил меня на вечный покой среди одеревеневших от тоски собратьев. Но твой старик оказался подозрительно живуч, точно с уходом из жизни истинной любви на меня свалилась куча нерешенных дел. Оплатив долги, распродав имущество и простившись с немногими еще живыми друзьями, я отправился в странствие. Близость смерти меня не страшила, наоборот, ощущая по утрам немоту в теле, теряя чувствительность пальцев и не разбирая вкус дорогих вин, я радовался. Однако, породившая нас сила решила вытребовать с меня сполна, забирая все дорогое: сыновей, жену, смысл существования. Впрочем, неисповедимы пути наши — мой привел на осколок вулкана посреди Атлантики, где земля черна не только от огня и лавы, но и от пропитывающей злобы, пустившей