И уж совсем нелепо звучало одинокое уверение, что таинственный гость – дух сожженного в прошлом году колдуна и государственного преступника д’Арталетта, являющийся к королю в третий раз кряду, дабы вымолить прощение и позволение захоронить свой нечистый прах в освященной земле. Утверждавший это барон дю Ширак клялся мощами святого преподобного Вольдемара-на-Горках, что собственными глазами видел сатанинскую смоляную печать на бледном челе загробного страдальца. Увы, дю Ширак имел репутацию записного пьяницы и враля, поэтому ему никто не верил. В просвещенном шестнадцатом веке живем, не в средневековье каком-нибудь!

– Да, да, милый мой д’Арталетт, – горестно кивал головой монарх, задумчиво болтая золотой ложечкой в миске фруктового мусса, смахивающей больше на тазик средних размеров. – Я не менее вашего скорблю о фатальной ошибке, совершенной нашим общим другом, но что я могу поделать? Ссориться с королевой-матерью сейчас, когда, науськиваемые Австрией, опять зашевелились лотарингские принцы, собирают войска во Фландрии испанцы и непонятную игру ведут англичане, смерти подобно. Потерять поддержку Тосканы, этой кости в заднице… – Генрих оглянулся, не подслушивает ли кто, – в горле Австрии и Испании заодно – сделать неожиданный подарок и Филиппу Испанскому, и Рудольфу Австрийскому. Я вообще подумываю жениться на тещиной внучатой племяннице Марии, дабы укрепить союз с флорентийскими Медичи. Да-да, и любезный друг наш Цезарь… ян меня в этом поддерживает.

– Позвольте, – поперхнулся морожеными фруктами Жора. – А как же Маргарита?

– Вы имеете в виду эту дурочку? Ха! Представьте себе, некоторое время назад в Англии правил некий Генрих, мой тезка, так у него было целых шесть жен…

– Но я надеюсь, что вы, ваше величество, не собираетесь следовать за тезкой во всем… – Какой-то комар уселся Георгию на шею, и тому пришлось согнать его вилкой. – Ее величество так мила…

Невинный жест был нисколько не наигран, но король принял его за прямой намек[44]:

– Что вы! Не в полудикой Англии – в просвещенной Франции живем… Развод, обычный развод. Имуществом, конечно, придется поделиться, алименты там, содержание… Но ничего экстраординарного, уверяю вас!

– И все же… – Арталетову, конечно, безумно интересно было узнать о тонкостях внешней и внутренней политики королевства, так сказать, из первых уст, но время стремительно утекало. – Может быть, можно все-таки как-то помочь бедному Людовику? Допустим, заменить казнь ссылкой, изгнанием… Временным… Заточением в подвалах Лувра, наконец…

«Этот вариант, конечно, для Леплайсана был бы лучшим из возможных, – подумал про себя наш хитрец. – Во-первых, в обществе Герцога Домино и заблудившихся там королевских водопроводчиков не соскучишься, во-вторых, дворцовые винные погреба, по слухам, неисчерпаемы, а в-третьих, кто лучше шута знает все ходы-выходы во дворце?..»

– Думаете, я не размышлял над этими возможностями? – горько посетовал король. – Размышлял, и не раз. Особенно над последней. Идеальный вариант: и овцы целы, и волки сыты, и можно иногда забежать к приятелю на огонек, раздавить бутылек-другой коньяка столетней выдержки из запасов покойного тестя… Но теща, нечистый бы ее побрал, жаждет крови. И не отступится, пока ее обидчик жив. А я что? Мне приказ о помиловании подмахнуть – раз плюнуть. – Генрих демонстративно плюнул на лысину одного из нерасторопных лакеев, разменявшего на королевской службе восьмой десяток. – Вот так. Да и вы…

– Что я? – спросил Жора, чувствуя нехороший холодок, пробежавший по спине: «Сейчас напомнит о моем неустойчивом статусе недожаренного колдуна и недобитого государственного преступника…»

– Не помните уже? Кто, как не вы, в прошлый свой визит требовали от меня ни в коем случае не миловать Леплайсана и не давать вам грамоты об отмене приговора, даже если вы приползете ко мне на коленях? Вот вы приползли, и я не даю.

– Стоп! – Арталетов почувствовал, что постепенно сходит с ума. – Такое сказал вам я? Вы не ошиблись?

– Именно вы. Как бы я мог перепутать. Прискакали на взмыленном коне, распугали мне всех фазанов, довели до истерики любимого пса Адреналина – кстати, я его назвал с вашей подачи, не помните? Кому я должен верить? Вам утреннему или вам вечернему? Тем более что утром вы явились без шишки на лбу, следовательно, в здравом уме и твердой памяти…

Жора сжал ладонями виски.

– Что с вами? – всполошился король. – У вас нездоровый вид. Для явившегося с того света, конечно, сойдет, но все-таки…

– Я должен прилечь… – пробормотал наш герой, почувствовав вмиг, как все мысли разбегаются из головы вспугнутыми тараканами, и встал, нащупывая на груди «хрономобиль». – Вы правы: мне нездоровится…

– Естественно, мой друг, естественно! – участливо поддакнул король. – Я вот тоже, помнится, лет десять тому назад на охоте врезался на полном скаку в дуб и слег в постель на целую неделю! Сейчас распоряжусь, чтобы вам отвели отдельную палатку и не беспокоили. Куда же вы?

– Я отлучусь на минуту… По естественным надобностям.

– Конечно, конечно! Отхожие места обозначены флажками: мое – королевскими лилиями, высшей знати – испанскими цветами, остальных – австрийскими. Для смеху, естественно… Мы же все-таки в военном походе – не на прогулке. Так что выбирайте любое, милости просим! Кстати, – донесся голос короля до Жоры, уже проделавшего все манипуляции для прыжка во времени, а теперь и в пространстве (дорожка накатана). – Исчезая в прошлый раз точно так же, по-английски, вы просили меня сообщить вам при случае пару слов: «Помни о коте». Не подскажете, о каком коте идет…

Арталетов хотел было прервать процесс, чтобы расспросить венценосного друга поподробнее, но дело уже было сделано…

– Что такое суперскорость?

– Показать себе фигу в окно с девятого этажа, сбегать вниз и успеть увидеть.

Известный анекдот

«Итак, „легальный“ вариант отпал, – размышлял Георгий. – Что у меня остается?»

Прыжок завершился удачно, и путешественник оказался именно там, откуда начинал путь, – у колодца в тесном дворике близ площади Сен-Жан-ан-Грев.

Стояла глубокая ночь, откуда-то раздавался кошачий концерт, перемежаемый полусонным собачьим лаем, редким, но размеренным, как метроном. Пиликал сверчок, и где-то на соседней улице перекликались ночные дозоры. Положение в пространстве было определено, и оставалось терпеливо дожидаться утра, чтобы выяснить свои временные координаты. Не будешь же стучаться в первые попавшиеся двери, чтобы выяснить, который сейчас день! И поймут не так, и могут встретить чем-нибудь неприятным – в диапазоне от горшка помоев до аркебузного выстрела…