Родина-мать отдыхала. У нее начался праздник! А наш отец жрал как боров! Эта его дыра... Мать как под гипнозом смотрела ему в рот, ночами. Когда он наконец научился заново спать с закрытыми глазами. Он спал с открытым ртом. Она как зачарованная смотрела в эту дыру. В рот героя. Туда уходили все трудодни. Все пособия. Все пенсии. Туда уходила вся жизнь. Вся ее молодость...

Он загибал ее после ужина, а потом, как отстреляется: «А есть что-нибудь пожрать-похрумкать?!» Робко спрашивал. Два года так и прошли.

Единственное, чего хотела мать, — это спать и есть. Она говорила, что могла бы съесть свинью! Целиком! Ей не снилось ничего кроме жратвы! Она еле передвигала ноги. Возвращаясь с работы, она слышала, как он поет. Он пел! Мать потом тоже начала петь. Когда он умер.

Он был как младенец. Он знал, что будет накормлен. Он все знал. Если совсем край, жена могла набрать комбикорму. Она привыкла есть эти опилки с семечками. Она ему даст свою руку. Она отрежет свою грудь... Зачем ей грудь... Две титьки — это роскошь! Сварит ему холодец из своей сиськи...

Какая разница, что война кончилась? Ничего не изменилось! Одним ртом больше! Да еще каким...

Потом он начал просыпаться, чтобы есть. Мать поняла — все. Кажется, тогда она была беременна нами.

Это была любовь? Значит, вот это и есть любовь?!..

Мельник себе отсидел язык! И теперь его ничто не могло остановить. Он совсем очумел! Воды бы в реке не нашел! Точно! Из него выпала затычка! Успокоиться?! Да он только разогрелся! Влить воды в вино?! Разбавить?! Да он только начал давить виноград! Это уж точно! Он понаделал мне дырок в календаре! Устроил мне вырванные годы! Посмеивался, подпрыгивал, будто лежал сто лет и отлежал ногу! На самом деле он отлежал язык! Говорить, говорить, говорить! Пока не пройдут эти мурашки!

— Эти герои еще и собирались! Однополчане! Припадочные! Чуть что, сразу: «Ах вы суки! Мы кровь за вас проливали! Да-а-армоеды-ы-ы!» А сами-то работяги, тяжелее хуя ничего не поднимали! Надо было рожать других героев! Для других походов!

Я их помню. С безумными глазами. С залитыми водовкой зенками. Они думали — все! Победа! Придурки! Как раз именно теперь и началась настоящая война! Она только-только начиналась! А они- то думали — все! Победители! Хуй в нос! Победители! Но ни хрена они не понимали! Ни черта. Никто. Только самые-самые падлы понимали. Самые большие пиздоболы-задушевники. Кто и фронта не нюхал. Они-то и пели громче всех! У-у-у! Всегда так! Всегда! Я в рот ебал! Кабул я брал! Я кровь мешками проливал! Я пули ведрами гло-о-та-а-ал! Вот и вся песня! Каждый свой город вставит! Всем места хватит! Уррра! Надо было им всем по ордену! Каждый день выдавать! По утрам! Встал, а тут на подушечке орден! И какао! Орден Почетного Пиздобольства третьей степени! Медаль за победу в первой, второй, третьей и четвертой мировых войнах! И далее со всеми остановками! А кто, думаешь, разбил Мамая? Они! А на Чудском озере? Что?! Не угадал! Тоже они! Ебаное бессмертное племя! Мюнхгаузен?! Да он был недостоин им портянки вязать! В сравнении с ними он был правдив до мозга костей! У него-то никто не додумался спросить: а шрамы? шрамы-то покажите, ваше высочество! А у этих все было в шрамах! Все! Они сами были жирные коллоидные швы! Говорящие шрамы! И не только говорящие! Бухающие, жрущие, срущие за пятерых! И все-то детям поют свои сказки! Зеки и герои нуждаются в детях! Еще и пророки! Эти тоже! Прощелыги двухвостые! Комедианты! Кривляться перед нами! Перед детьми! Мы же легко верим! Мы же искали героев! Таких они нам баллад напоют, что мы слезами горючими умываемся! А как же! Герои! А они еще больше! Как соловьи! Все выше и выше! Как жаворонки! Ворье! Они у нас украли сердца! Мы рты поразинули! А сердца наши уже с ними! В небесах! В небесах их войны! Их героизма! Ворье! Падлы! Они нас готовы были раздеть! Разуть! Мы им хлеб воровали! Да! Не веришь?! Да еще за счастье было! А знаешь, какое было ругательство? А? «Еб твою душу-мать». Понял?! А? Они наши души ебали! Им подавай души... Им было мало жизни. Мало жара! Мало баб. Им нужны были души. Вот такочки! Как я их ненавидел! Их всех! Этих героев! Этих вояк! Этих вонючих убийц! И чем больше перед ними ноги раздвигали, тем больше я их ненавидел! Чем больше бабы их любили, тем больше от них воняло! Сплошная ложь! От их правды меня мутило! Вот именно! Они говорили правду! Да! А меня трясло от одного только звона медалей! Если б я смог, я бы их всех облевал в самый героический момент! Когда они взбираются на вдовушку! Так деловито! Насупившись. На них в этот момент даже мухи не садились! Ни одна не смела! Конечно, это ведь были герои! А наши герои — самые героические из всех героев! Они переврут всех других героев! Наши врут лучше, кучней и правдивей! Наши плюют дальше всех! Перепьют, пересрут, пережрут всех, кого хочешь!

И самая пакость — над ними нельзя было смеяться! Они-то могли! А над ними — ни в коем случае! Ни-ни! Полнейшая серьезность! Как залезать нашим мамкам под юбки — у них смеха полна коробочка! Все вещмешки набиты смехом! Красными платочками, синими, в горошек! Смех мелкий, с подмигиванием, крупный, раскатистый, героический, романтический, томный! Да! «Ну, как настроение, хозяюшка?! Хорошее? Боевое? А где ты его хранишь? В погребе? На льду? Пр-р-авильно поступаешь! В такую жару настроение надо в погребе хранить! Скажи-ка... Там рядышком с хорошим настроением квасок не стоит? А? Есть? Да-да! Не откажусь. Я все люблю. Все».

О-о-о! Меня от них тошнило, как от качелей! От их смехуечков! Они-то могли! А вот над ними — ни-ни! Только попробуй! Они тебе прикурить не дадут без подъебки, а чтоб над ними!.. Сразу в атаку! И давай свои жопы в шрамах заголять! «Это — Киев! А это — Прага! Будапешт!» Точно! И водят пальцем! Как по карте! Показывают героический путь! Ха! Герои кверху дырой! Уж точно, я потом от них держался подальше. От их мерзостных требований!

«Жрать! Жрать! Бабу! А ты любишь героя?! А ты?! В очередь, бабы! Девушки, девоньки, не все сразу! Не все! Я щедрый, но не сразу! По очереди!» За сорочку! За браслетик! Раздача трофеев! У-у-у! Вонючки! А бабы знай только подолы заворачивают! И вазелином себе за ушами! Чтоб воняло получше! И глаза! Глаза закрыть! Ничего не видеть! Одну минутку счастья! Только одну! Содрогание! А потом снова горбить. Да. С новой силой. Пока плуг не остыл. Пока от хомута не отвыкла.

Да меня просто выворачивало от всего этого! От этой ебли с пляской. Воротило. Хоть на улицу не выходи. Ни гороху, ни редьки не пожрешь! Бзднешь, так в героя попадешь! Прямо в нос! А они?! Они чуяли! Как от них воняет! Весь их героизм, их улыбки, их смех! Ложь! Все это была ложь! Тупые актеришки! Фокусы нам показывать! Они только на это и годились! Рассказывать детям о своих подвигах! И хоть бы кто умел в карты играть! Хоть бы один из них соврал! Хоть бы выкинул что-нибудь! Вынул бы из кармана такое, что у всех перхоть бы послетала! Но не тут-то было! Нет! Только правду! Ничего кроме правды! Ни одного шулера. Ни одного.

А если их наебешь в картишки? Чуть-чуть. Они глаза закатывали: «У герр-р-о-оя украсть!» У героя?! Мудаки! Зачем они только вернулись? Зачем им жить?! Зачем? А мы? Умора! Дети фронта! Дети войны! Какого фронта?! Дети бойни! Мы родились из этих кишок! Из крови! Жить! Жить! Мы рождались готовые, как телята! Полуслепые, дохлые! Мы скользили на этой жирной от крови земле! Матери?! Да мы шли за любой! За любым, от кого пахло нашим, родным! Кровью и жратвой...