Теперь я целую неделю занимался новым делом. Изучал то, что раньше казалось мне совершенно не нужным. А теперь, я будто бы заново посмотрел на вещи. Не на многие, но тем не менее. Наверняка, вы хотя бы раз в своей жизни, но все-таки сталкивались с подобным. Когда ты замечаешь что-то новое в том, что всегда было в твоей жизни и раньше. Просто теперь ты обращаешься с этим иначе. Я говорю про шрифт.

Абсолютно любой.

Теперь я начал смотреть на него иначе. В любой забегаловке, глядя в меню. Или номера маршрутов на автобусах. Или моя собственная роспись. Я никогда не думал о том, почему у меня такой ужасный подчерк. А потом, оказалось, что все дело вовсе не во мне, а скорее в том, чем я этот подчерк выводил. Всякие ручки-хуючки, грунтованные холсты, картонные холсты, льняные, хлопковые — я просто растерялся и поначалу не знал, что делать со всем этим дальше. Но мне помогли. Мне пришлось обшарить десяток канцелярских магазинов, чтобы закупить весь, необходимый мне для начала инвентарь. К нему относились всякие ручки, краски, кисти, наконечники для перьев, сами перья, а потом ещё баллончики с краской и фломастеры.

Каждое утро я приходил в художественную галерею. Там, на втором этаже, по длинному балкону вдоль главного зала, я попал в большую комнату, увешанную картинами разных мастеров авангардного искусства. Нас было немного — группа из пяти человек. После небольшого курса лекций, нас выводили в главный зал, чтобы показать все лекции на практике. После закрепительного ввода, всем раздавали задание, где четко расписывали, что нужно подготовить к завтрашнему дню.

Там было слово. Все буквы в разнобой. Нужно было нарисовать каждую, чтобы из нее получилось слово. Причем слово могло получиться любое, потому что тех букв как раз хватало на алфавит жителей остров Бугенвиль. Даже если вы не знаете этого алфавита, и этого острова, и уж тем более — его жителей, то просто забейте и поверьте мне на слово, потому что букв там хоть и было немного, но из тех, что были, можно было составить слов примерно на тот абзац, который я сейчас закончил.

И каждый день таких листов было по два, а-то и по три. Ну и буквы в них были разные. А в конце должен был состояться последний урок, на котором наша группа, в том числе и я, только и делали, что три часа к ряду отрабатывали технику и скорость; скорость и технику, и когда и края этому уроку не было. Все заканчивалось на экзамене. Мне дали задание описать себя словами, шрифт которых был бы выполнен в готическом стиле. Я его сдал.

После недолгой практики на листочках, вырванных из купленного мной детского альбома для рисования, я отправился к Маше. Показав ей свой результат, я начал слушать её предложение:

— Я вижу — ты подумал.

— Ну, что-то типа того. Так, что мне нужно будет делать?

— Писать расписание меню. Не на той стене, а на доске, возле бара.

Я видел ту доску. Маленькая, как моя жопа.

— И что по оплате?

— Сдельная, само собой.

Она назвала мне ценник. Я оказался вполне доволен. Пожав друг другу руки, мы расстались, а вечером того дня мне на почту пришло письмо, с расписанием на следующую неделю. В целом, работа заключалась в том, чтобы прийти в бар на выходных, в воскресенье, написать расписание на следующую неделю, и шнырять все оставшиеся дни так же, как я привык их шнырять — втыкая в ноутбук, или просто спя. Но, честно говоря — это раньше я просто спал, или просто дрочил на порно. Во-первых, теперь у меня была девушка, то есть она сама могла мне дрочить. А во вторых — уснуть с ней было очень сложно. То есть, нет — она не храпела. Храпел только я, но это не важно!

Мы с Алисой нашли себе новую квартиру и наконец-то попробовали жить вместе.

Мы нашли большую двухкомнатную квартиру, в новостройке, неподалеку от набережной. Квартира была спроектирована в стиле лофт. Ну, знаете — много свободного места, типа студия. Почти, как у Риты, только там не было Риты! Там были только я и Алиса. Вероника осталась в той квартире одна. Хотя — то было ненадолго. Очень скоро я узнал о том, что ей стало скучно, и она начала пускать к себе домой кого не попадя. Люди подбирались разные. В конце концов, та квартира превратилась из жилого помещения в банальный притон. Но давайте не будем об этом. Давайте про нас!

А у нас все было хорошо. Алиса тут же начала перепланировку. В той зоне, что отдавалась под спальню, точнее в том месте — где хотя бы что-то осталось от спальни, а ещё точнее — кровать, она решила поставить горшки с геранью. Там была небольшая такая стенка. Ну, что-то вроде перегородки. Весьма тонкая, но высокая. И как раз её подпирала кровать.

Мы как раз занимались любовью, как внезапно на меня свалился один горшок.

— Бля! — крикнул я, ощущая на своей спине кусок земли.

— Что такое? — прошептала она, закатив глаза. — Просто продолжай…

— Да тут горшок! Он на моей спине.

— Просто продолжай…

И я продолжай обильно её трахать. Потом ещё и ещё и ещё и ещё, пока на меня не упал ещё один горшок.

— Да блядь! — вторил я.

— Просто не обращай внимания, и продолжай.

Она вообще, кажется, не парилась. Просто ловила кайф, закатив глаза и откинув голову.

— Просто пока я трахаю тебя в задницу, меня самого трахает в задницу этот чертов горшок!

— Забей… — выдохнула она, продолжая движение.

И я забил.

Горшки она так и не убрала. Сколько я её не просил. Эти блядские горшки стояли там ещё очень долго. Иногда только она убирала их, когда протирала пыль, но не больше.

Правда, иногда у меня срывало крышку. В какие-то дни я просто жизни без нее не представлял. В смысле — да, я любил её и все такое, но иногда, я просто не знал, куда себя деть, со всей это своей внезапной любовью.

Мы были созданы друг для друга. Не как Адам и Ева, но все же. Она любила меня, хоть и скрывала это. А может быть и не любила. Выходит, тогда и скрывать было нечего. Самое главное, что я ее любил. Я хотел быть с ней все больше и больше. Это была не страсть. Привязанность — вторая ступень между страстью и отношениями. Я не мог обойтись без нее и минуты. Я даже забыл, как пользоваться кофеваркой.

Когда нам было хорошо, а самый пик этого самого хорошо был в перерывах между ночными оргазмами, я начинал вслух представлять нашу с Алисой будущую жизнь:

— Мы ведь будем вместе до конца дней?

— Не знаю.

— Но, ты ведь не уйдешь от меня?

— Не знаю.

— А если я влюблюсь в другую девушку, ты ведь вернешь меня на место?

— Не знаю.

— Я люблю тебя. А ты меня любишь?