Полученное топливо, по словам старшего механика, было таким же отвратительным, как пудинг, неудачно приготовленный соней-поварихой. Корабль задыхался от переизбытка серы и прочих примесей, турбины его выли и надсадно кашляли, а иногда просто шипели от негодования. Кораблю было искренне жаль свои механизмы и машинную команду, которая с ног сбилась, пытаясь обеспечить ему нормальную скорость.

Достигнув берегов Австралии, Корабль почти выжег плохое топливо, получил другое и ещё почти два года радовался жизни, работая за Большим Барьерным Рифом у восточного австралийского побережья. Свежий чистый воздух, спокойная вода и ясное небо радовали душу Корабля, но он, к своему удивлению, скучал по штормам и бурям, по снежным зарядам и ледовым полям.

Корабль не был красив. Обычный сухогруз, не очень быстрый, не очень большой. Кое-кто из экипажа даже презрительно называл его “лоханкой”, но Корабль не сердился, ведь многие называли его ещё и “кормильцем”. Старшие командиры работали на нём с самой приёмки на судоверфи и даже не помышляли о другом Корабле. Боцман загонял палубную команду, чтобы ни единого ржавого пятнышка не было на теле Корабля. Механики не отходили от двигателей и механизмов, своевременно делая им профилактику. Штурмана прокладывали курсы так, чтобы Корабль проходил в безопасном расстоянии от рифов и береговых отмелей.

Отдоковавшись в очередной раз, Корабль взял в Сиднее груз для Венессуэлы и отправился покорять тропические горячие воды и течения. Долгий трёхнедельный переход до Панамского канала не показался ему утомительным, тем более, что то и дело на пути попадались многочисленные острова, раскиданные по всему Тихому Океану. Они радовали глаз, то один, то другой член экипажа прибегал в рулевую рубку, желая узнать название очередного острова. Штурмана, видя свою значимость, раздували щёки, важничали и цедили сквозь зубы: “Паго-Паго, Таити…”. Корабль тоже с любопытством таращился на неведомые земли якорными клюзами. Если бы он мог, то пел бы или просто визжал от восторга.

В Панамский канал Корабль заходил с опаской. Очень уж узким казалось ему это одно из чудес света. Но очень скоро он увидел, что ему навстречу важно следует другой Корабль, превосходящий его в размерах эдак раз в двадцать, и успокоился. Под звон электротележек, которые помогали ему в четыре руки, он благополучно миновал шлюзы Сан-Педро и Мирафлорес и поднявшись на несколько десятков метров над уровнем Океана, прошёл сквозь ущелье, выкрутился в нескольких крутых поворотах, пересёк озеро Гатун и в конце концов одолел последний шлюз, спустившись в воды Атлантического Океана.

В Венессуэле выгружали недолго, суток пять, после чего Корабль лёг на курс, ведущий его в далёкий бразильский порт Паранагуа. Высокая встречная зыбь убивала скорость корабля, а сам он душой чувствовал, что в экипаже нарастает напряжение. Корабль не мог понять причину, ведь всё отлично – зыбь, волны, всё как и должно быть в Океане. А в радиорубке капитан принимал телеграмму за телеграммой с инструкциями о том, что весь следующий год Корабль будет работать в районе Гвинейского залива, по большей части – возить грузы между нигерийскими портами.

В течение всего перехода из Бразилии в Нигерию экипаж делал странную и непонятную для Корабля работу. На его иллюминаторах появились стальные решётки, на планширях фальшбортов растянули несколько рядов колючей проволоки. В хлопотах экипаж совсем забросил покрасочные работы и Корабль потихоньку покрывался налётом ржавчины.

Это был тяжёлый год. Корабль переходил из одного нигерийского порта в другой, развозя мелкие партии различных грузов. Если, подойдя к месту приёма очередного лоцмана, его не брали под лоцманскую проводку, Корабль не становился на якорь в ожидании лоцмана, а уходил на ночь далеко в Океан, опасаясь нападения нигерийских пиратов, а к утру опять возвращался ближе к берегу. В портах капитану не давали покоя бесчисленные проверки днём, а экипажу ночные бдения на палубе. Часто по ночам на Корабль, почти не обращая внимания на колючую проволоку, забирались грабители. Взламывались замки на дверях кладовых и корабельное имущество бесследно исчезало в ночи. Экипаж ничего не мог противопоставить ловким и сильным грабителям, вооружённым длинными ножами и зачастую обкуренным какой-то гадостью. Корабль искренне недоумевал – почему у экипажа нет оружия? Почему экипаж не может защитить себя, груз и Корабль? Да, и Корабль! Ведь ему тоже больно, когда замки слетают с петель, когда по палубе топают чужие ноги…

Однажды ночью на палубу заскочили пираты, вооружённые не только ножами и Корабль опять познал вкус крови – на палубу бездыханно упал молодой совсем матрос, прошитый автоматной очередью.

Утром Корабль слышал, как местный агент объяснял капитану, что на них ночью напали борцы за свободу дельты реки Нигер и что экипажу повезло в том, что Корабль не был захвачен и не угнан в одну из многочисленных проток, укрытых в мангровых зарослях и отделались всего лишь одним трупом.

Как-то Корабль заканчивал выгрузку в порту Варри и уже вовсю готовился к выходу в Океан, но из джунглей раздались пулемётные очереди и вода вокруг него закипела от пуль. В городе поднялось сразу несколько дымов – там горели подожжённые кем-то дома, слышались нескончаемые выстрелы. Пять суток экипаж не выходил на палубу, опасаясь нарваться на шальную пулю, а Корабль всё-таки принял в свой борт пять скользящих пуль, в память о которых на его борту остались глубокие вмятины-шрамы.

Очередной док ждал Корабль в Лас-Пальмасе, куда он еле плёлся обросший ракушками, рыжий от ржавчины, то и дело надсадно кашляя турбиной из-за плохого топлива. Но с иллюминаторов снимали решётки, а с планширей убирали колючую проволоку! Корабль знал от капитана, что за год работы в Гвинейском заливе экипаж потерял одного человека убитым и ещё четверых, подхвативших малярию, пришлось отправить домой.

После ремонта Кораблю предложили поработать в Средиземном море и он с радостью согласился. Пусть и не север, но и не Гвинейский залив! Корабль не знал, что эта работа для него будет последней…

Несколько месяцев Корабль носился по Средиземке, посещая порты Италии, Испании, Франции и Турции и нигде не задерживаясь. Грузов было много, очень много, и Корабль с радостью ощущал свою значимость, спеша как можно быстрее избавиться от груза на борту и тут же бежать за следующим.

Однажды на рейде большого порта Корабль на несколько дней стал на якорь в ожидании очереди под загрузку. Команда не спеша приводила его в порядок – ожидалась очередная инспекторская проверка.

На четвёртые сутки на рейд опустился плотный туман и на мачтах завращались антенны локаторов. Изредка из тумана доносились туманные сигналы других кораблей, предупреждая смельчаков, маневрирующих на рейде, об