* * *

– Да, амир…

Бородач удовлетворенно кивнул

– Теперь рассказывай…

Али начал рассказывать.

* * *

Рассказ занял почти час – минут пятьдесят. Бородач ничего не записывал, иногда – задавал короткие, точные вопросы. Ему не было смысла записывать – под столом медленно перематывал проволоку портативный диктофон германского производства[63]. Никто об этом не знал.

Когда Али закончил рассказ о том, что он услышал и увидел во дворце – бородач пригладил свою бороду. Она у него только – только достигала требуемых здесь стандартов – считалось, что мусульманин может носить бороду такой длины, чтобы борода помещалась в сжатом кулаке, а все остальное можно отрезать…

– Ты хорошо все запомнил, брат… – сказал он медленно – с твоей помощью мы скоро свергнем тирана.

– Иншалла…

– Нам надо внедрить несколько человек в охрану дворца.

Али отрицательно покачал головой

– Это невозможно.

– Но почему же?

– Это невозможно. К эмиру не подступиться, он берет в охрану только людей своего клана.

– И даже на выполнение обычной охраны? В дворцовую стражу? Стоять на воротах? Он тоже принимает только своих?

Али подумал

– Конечно же, нет – сказал он – но все равно, не получится. Всю охрану всегда набирает Мустафа – эфенди. Он не только родственник узурпатора, он еще и учился у англизов. Он никому не доверяет, и если я только заведу разговор с ним об этом…

Бородач кивнул

– Я тебя понял, брат. А как выглядит этот… Мастафа-эфенди.

Али машинально отметил, что бородач – иногда путает имена, произносит их неправильно. Если бы он был арабом – он бы так не ошибался. С другой стороны – ни в чем другом, он не дал себя заподозрить. Араб, настоящий араб, правда, явно их тех мест, которые много севернее…

– Ему лет сорок, он ростом пониже меня.

– Насколько? На голову? На полголовы? Еще ниже?

– На полголовы, не больше. У него лицо, обезображенное оспой, очень сильно, черные глаза. Белый пояс. Кожаный, на нем он держит оружие. Полусапоги. Он худой, болеет животом. За головной убор у него платок, в красную клетку. Одет в военную форму, без знаков различия, пошива как у руси.

Бородач закивал

– Достаточно. Ты молодец, хорошо все запомнил. Эмир и сейчас в городском дворце?

– Да, он там.

– А сколько он там пробудет? Когда вы тронетесь обратно?

– Об этом знает только Аллах. Вероятнее всего, завтра…

– Очень хорошо. Не отходи от эмира ни на шаг. И будь готов выполнить свой долг.

Али провел ладонями по щекам

– О, Аллах, как это тяжело…

– Я знаю, брат. Но джихад – есть путь, ведущий прямиком к Аллаху и кто бы что ни сделал на джихаде – получит сторицей, когда наступит день. Аллаху Акбар.

– Аллаху Акбар…

Как Али и предполагал – на следующий де день, утром – нечестивый Абу попрощался с гостями. После чего – они тронулись назад, в составе того же конвоя. Эмир Абу был в относительно хорошем настроении и насвистывал свежую нашиду[64]…

Трагедия случилась на въезде в замок.

Как всегда при выездах эмира – здесь собирались люди. Просители. Согласно традиции – при появлении эмира его слуги разбрасывали деньги, чтобы люди славили щедрость эмира, а кроме того – его секретарь собирал жалобы. Иногда даже сам эмир снисходил для того, чтобы поговорить с простыми людьми. В общем – когда эмир выезжал из замка, и когда он в него въезжал – тут собиралось от пятидесяти до двухсот человек. И контролировать такую толпу было очень непросто.

Али – как обычно находился слева от эмира, в просторном кузове, сидя. Сначала – эмир категорически воспротивился этому, чтобы кто-то сидел в его присутствии, но англичане убедили его, что стоя – его охранники нормально исполнять свои обязанности не смогут. Машины шли медленно, всего несколько километров в час – когда Али заметил какое-то завихрение в толпе… что-то ненормальное, что царапнуло по глазам. Что-то, выбивающееся из привычного, необычное и неправильное…

– Когда вы тронетесь обратно?

– Об этом знает только Аллах. Вероятнее всего, завтра…

– Очень хорошо. Не отходи от эмира ни на шаг. И будь готов выполнить свой долг.

Долг…

Он вдруг встретился глазами с человеком, одним из тех, который ждал милости от эмира. Сначала он даже не понял, мужчина это или женщина. Он видел только глаза… взгляд острый как лезвие клинка, направленный точно вперед, на одну ему видимую цель. Взгляд человека, которому терять, собственно – уже нечего…

Он должен выполнить свой долг. Потому что так сказал ему его амир – даже если он ненавидит эмира всеми фибрами души.

Долг… от которого не уклониться…

Долг…

– Хашишин[65]! – выкрикнул Али и, привстав, бросился на эмира как леопард, сшибая его с места. Сухо треснул револьверный выстрел, потом – выстрелы затрещали со всех сторон, пистолетные и револьверные. Никто не успел среагировать так быстро, как Али, несмотря на то, что эмир был тяжелее его чуть ли не вдвое – ему удалось выдернуть эту тушу из кресла – и они выпали из машины со стороны, противоположной той, с которой началась стрельба. Они тяжело грянулись на землю, Али приземлился на эмира и большей частью – закрыл его своим телом. Эмир что-то закричал – жалко, по-бабьи – но его крик растворился в грохоте близкого взрыва. Через секунду – раздался еще один, их ударило взрывной волной и осыпало землей. Машина тяжело пошатнулась – но большую часть осколков и ударной волны приняла на себя. Если бы эмир так и находился в машине, когда все это началось – скорее всего, он был бы мертв или тяжело ранен.

Время после взрыва – течет очень медленно, сам взрыв большей частью происходит неожиданно и люди даже не понимают, что с ними произошло – вот, они только – только стояли, шли куда-то, сидели в кафе – а в следующую секунду, они осознают, что они лежат, звенит в ушах, рядом стонут раненые и медленно рассеивается дым. Течет кровь от порезов и хорошо, если все на месте… но Али знал, что будет взрыв, он не стал для него неожиданностью. Он как смог, привалил эмира к машине и выхватил пистолет…