– Миссис Беллуэзер, – спросила женщина с толстым слоем грима на лице и такой жесткой прической, словно она вылила на нее бутылку лака, – вы знали, что Грэй Лоутон был осужден за убийство?

Я застыла на месте от удивления.

– Пойдемте, пойдемте, – шепнула мне Пам. – Еще немного, Шарлотта. Мы почти пришли.

– Простите, Шарлотта!

– Шарлотта!

– Шарлотта, вы что-то слышали о своем муже? Он знает про Грэя Лоутона?

– Вы вернетесь к мужу, миссис Беллуэзер?

Автомобиль стоял перед нами, черный внедорожник. Сержант Стайн и его коллеги помогли мне забраться в него. Пам села рядом со мной.

– Миссис Беллуэзер, вам известно, что ваш муж…

Дверца захлопнулась. Самые настырные репортеры даже стучали нам в стекло.

– Весьма сожалею, – сказала Пам. – Это было хуже, чем я думала.

В машине была еще одна женщина, которая представилась как Конни, сотрудница круизной компании. По ее словам, она поможет мне вернуться к нормальной жизни.

Она спросила, как я себя чувствую и нужно ли мне что-нибудь. Кто-то протянул мне бутылку холодной «Сан-Пеллегрино», я сняла темные очки. Машина сорвалась с места. Я не могла говорить. Я не могла думать.

Слова «осужденный убийца» вновь и вновь звучали в моих ушах.

* * *

Мы ехали час, может быть, больше. Я смотрела на знаки, пролетавшие мимо окон; они напоминали мне о моей прежней жизни. Бензозаправки. Фастфуды. Придорожные кемпинги.

– Странно, – сказала я Пам. – Все кажется мне таким чужим, каким-то иностранным. Я чувствую себя инопланетянкой в чужом мире.

– Постепенно все станет проще, – сказала она, как старая подруга.

– Куда мы едем?

– Нас везут в Рейли, – ответила она. – Там отель с подземным гаражом и надежным лифтом. Когда президент приезжает в этот город, он останавливается там.

– Вот это да! – хмыкнула я.

– Вы отдохнете, соберетесь с силами. Сегодня вечером вы встретитесь с Конни и обсудите все детали.

– Какие? – удивилась я.

Конни прокашлялась.

– Мы, администрация компании «Принцесса круизов», хотим, чтобы вам было комфортно в вашей новой жизни, которая вас ждет, – сказала она. – И я помогу вам в этом.

Я ничего не понимала, но воздержалась от дальнейших вопросов.

– Завтра в полдень вы летите в Сиэтл, – продолжала Пам.

Сиэтл. В этом слове мне ничего не напоминало о доме. Больше ничего.

* * *

Когда мы прибыли на место, в подземном гараже нас ждали шестеро полицейских, но на этот раз там не было толпы, которую им пришлось бы сдерживать. Пам была права. Подземный гараж был безопасным, и я могла благополучно подняться на лифте на одиннадцатый этаж, никем не замеченная.

Конни из круизной компании вставила ключ в дверь, и мы с Пам вошли в номер. Только это был скорее пентхаус, а не обычный номер.

– Мы надеемся, что вам сегодня будет комфортно, – сказала Конни. – Вон там спальня. За углом настоящая кухня. Мы на свой страх и риск принесли туда всякие деликатесы и напитки. Вы сами посмотрите, что вам захочется съесть или выпить.

Я кивнула.

Возле гостиной на подставках стояли четыре чемодана.

– Мы понимали, что вам сейчас нечего надеть, и мои коллеги купили вам все необходимое. – Она нервно улыбнулась. – У вас ведь сейчас второй размер, верно?

– У меня прежде был шестой, но… – Я посмотрела на свою тощую фигуру. – Да, думаю, что это в самый раз.

Конни показала на диван в гостиной.

– Давайте присядем, – сказала она.

Я последовала за ней и опустилась на мягкие подушки бежевого дивана.

– Я понимаю, что вы устали, – продолжала Конни. – Вероятно, у вас в голове сейчас крутятся тысячи мыслей и вы не слишком настроены на разговор, но мне нужно обсудить с вами несколько вещей.

Пам показала мне взглядом: мол, мне стоит ее выслушать.

– Хорошо, – согласилась я.

– Шарлотта, мы в «Принцессе круизов» понимаем, что вы перенесли немыслимые трудности, – начала она, положив перед нами на кофейный столик манильский конверт [10]. – Мы хотим, чтобы все наши пассажиры чувствовали себя в безопасности на борту наших круизных лайнеров, в портах, куда мы их привозим, и на тех береговых экскурсиях, которые мы им предлагаем. – Она вздохнула. – Мы понимаем, что ваша безопасность пострадала, и, хотя мы не несем прямой ответственности за этот случай, мы заверяем вас, что мы искренне сожалеем о случившемся. В знак наших искренних извинений и для того, чтобы вы не подавали судебный иск к нашей компании, мы готовы предложить вам компенсацию. – Она открыла манильский конверт, достала пачку бумаг и положила их передо мной.

Я увидела какие-то юридические документы, которые мне предстояло прочитать, и чек на сумму 9 000 000 долларов.

– В обмен на вашу готовность не предавать этот случай медийной огласке и не предъявлять к нам претензии через суд мы готовы предложить вам компенсацию в девять миллионов долларов.

Я вытаращила глаза. Я посмотрела на Пам, потом снова на Конни.

– Вы увидите в этих бумагах, – продолжала она, – что мы рассчитываем на то, что вы не будете отзываться плохо о нашей круизной компании во всех интервью, которые будете давать; а со временем мы бы хотели, чтобы вы участвовали в наших рекламных роликах, может быть, даже присоединитесь к нашему генеральному директору на съемках очередного эпизода для «60 минут» или другой новостной программы. – Она помолчала. – Конечно, когда вы будете к этому готовы. – Она улыбнулась мне как человек, который собирается заключить очень крупную сделку. Вот только это была не сделка. Это была моя жизнь. У меня кружилась голова. Желудок горел огнем.

– Что скажете, Шарлотта? – продолжала Конни.

– Я не знаю, – с тяжелым вздохом ответила я. – Не знаю, что и сказать.

– Хорошо, – сказала она. – Тогда обдумайте все как следует. Но к утру нам нужен ваш ответ. – Она встала. – Я оставлю на столе мою карточку. Позвоните мне, если вам будет что-нибудь нужно. – Она мило улыбнулась. – Что угодно.

Когда она ушла, Пам повернулась ко мне:

– На вашем месте я бы потребовала десять миллионов.

На следующее утро я проснулась в ужасе. Мне приснилось, что на остров сел вертолет, готовый отвезти Грэя и меня в безопасное место, но только я не могла его найти. Я обыскала весь остров и наконец обнаружила его и Мака. Оба были повешены в «Циклопе».

Я бросилась в ванную и плеснула в лицо холодной водой.

Это всего лишь сон. И все-таки моя реальность была не слишком утешительной.