– Вероятно, это сочетание нервов и недоедания. Ваша пищеварительная система не привыкла есть так, как когда-то. – Он немного помолчал. – Но сейчас нам надо исключить что-либо другое.

– Что-либо другое? – переспросила я, вставая. Пам протянула мне чашку ледяной воды с соломинкой. Я сделала глоток.

Доктор Свансон кивнул:

– Беременность.

– Нет, – возразила я с легким смущением. – Я не могла забеременеть. Понимаете, я…

– Не нужно смущаться, – продолжал он. – Никто вас не осуждает. У вас позади тяжелые испытания.

– Дело не в этом, – сказала я, хотя испытывала некоторый стыд. Ведь в глазах закона я была замужней женщиной. И замужем не за Грэем. – Просто я… – Я хотела рассказать им о моем состоянии, про гистерэктомию, но почувствовала слабость, и доктор Свансон помог мне встать.

– Вот, – сказал он, протягивая мне тест на беременность. Я никогда не делала его, ни разу в жизни. А Габби делала. Я помогала ей покупать в бакалее упаковку для теста еще в годы учебы в колледже, когда она пила слишком много и заходила слишком далеко с Брэдом Китером, жутким парнем из футбольной команды, который мог обольстить любую девчонку в кампусе, включая и Габби. Хорошо еще, что тогда, после мучительных минут ожидания и предположений, тест показал, что беременности не было.

– Нет, – сказала я, положив тест на стол и снова ложась в постель, – спасибо, но это исключено. Я не могла забеременеть. Поверьте мне.

Доктор пожал плечами.

– Ладно, – сказал он. – Но все равно я считаю, что вам не мешает провериться. – Он повернулся к двери. – Я оставлю тест здесь, на тот случай, если вы передумаете.

Я повернулась на другой бок и закрыла глаза.

* * *

– Вы представляете, сколько прозвучит фанфар по поводу вашего прибытия, – сказала мне Пам на следующий день за ланчем. К счастью, я сумела удержать в себе сэндвич с тунцом, и это меня радовало. Впрочем, я готова была съесть еще восемь таких сэндвичей.

– До порта нам плыть еще неделю, – продолжала она. – Мы уже известили управление о вашем спасении, это протокольная мера. А сегодня утром мы получили сообщение, что в порту вас будут ждать журналисты со всего мира в надежде получить у вас интервью.

Я крепко зажмурила глаза и покачала головой:

– Я не хочу ни с кем разговаривать.

– Я сообщу об этом, – сказала она. – Но вам следует иметь в виду, что они могут вас и не послушать. Ваша история стала международной сенсацией. После вашего исчезновения ваши фотографии были опубликованы во всех газетах, показаны по всем новостным программам. Мне не хочется вас огорчать, но для вас скоро начнется ад, по крайней мере на некоторое время. Но когда-то эта шумиха затихнет. Вы сами знаете, какова судьба таких сенсаций, – сначала одна, потом другая, более свежая.

– Не знаю, готова ли я к этому, – вздохнула я.

– Мы приложим все силы, чтобы защитить вас, когда вы сойдете на берег, – сказала она. – В порту с вами встретится представитель круизной линии.

– С того круизного лайнера?

– Да, – подтвердила она. – Того самого, на котором вы плыли, когда…

– О, – прошептала я.

– Знаете, – продолжала Пам, – на вашем месте я бы после возвращения домой первым делом наняла адвоката.

Я кивнула.

– Он вам явно понадобится. – Она вздохнула. – И вообще, предусмотрено, что сотрудник с круизного лайнера отвезет вас куда-нибудь в спокойное место и проследит, чтобы с вами было все в порядке.

Я сделала глоток ледяной воды, меня охватывал ужас.

– Со временем вы вернетесь к нормальной жизни.

– Как же моя семья? – спросила я.

Женщина захлопала ресницами, как это бывает со мной, если мне задают вопрос, на который мне трудно ответить.

– Мы постараемся, чтобы вы встретились с ними как можно скорее.

– А мой муж? – спросила я, решив, что я могла бы позвонить ему. Его номер я знала наизусть, а на судне наверняка был телефон. Но я не стала этого делать.

– Да-да, – сказала она. – Да, конечно.

* * *

У меня все внутри затрепетало, когда в иллюминаторе я увидела землю. Я была еще слабая. Понадобится время, сказал мне доктор Свансон, чтобы мои мышцы набрали силу после двух лет недоедания. Но сегодня я должна была найти в себе силы, потому что через несколько часов я выйду на палубу и окажусь на берегу под бесчисленными вспышками фотокамер.

Пам принесла мне приличную одежду – черные джинсы и бежевый свитер. Все это было велико мне как минимум на три размера и совершенно не в моем стиле, но меня это не слишком волновало. Она помогла мне привести волосы в порядок и спросила, не хочу ли я воспользоваться ее косметикой.

– Если бы я знала, что мое фото покажут в новостях по всему миру, я бы чуточку подкрасилась, – сказала она. Я так и сделала.

– Готовы? – спросила она, остановившись в дверях.

– Минутку, – ответила я. Она кивнула.

– Я буду ждать вас снаружи.

С тяжелым вздохом я еще раз посмотрела в зеркало. Я с трудом узнавала эту женщину. Впалые щеки. Длинные волосы, выгоревшие на солнце.

Я взяла маленькую полотняную сумку, в которую Пам положила бутылку воды, сладости и бумаги, которые мне надо было заполнить для круизного агентства. Я убрала туда мои единственные ценности – бумаги с «Циклопа» – и шагнула к двери. Но потом передумала, выдвинула ящик тумбочки, достала тест на беременность и тоже сунула его в сумку.

– Ну все, – сказала я, выйдя в коридор, и тяжело вздохнула. – Теперь я готова.

* * *

Пам повела меня к трапу. Я не верила своим глазам. Внизу на причале стояли сотни людей. Яркие вспышки. Всеобщее ликование. Море рук, взметнувшихся в приветствии.

Я повернулась к Пам:

– Это все ради меня?

Она кивнула, потом сняла темные очки и протянула мне:

– Хотите?

– Спасибо, – поблагодарила я, надев их.

– Ну пойдемте, – сказала она.

Я сошла следом за ней по трапу на причал, где нас встретили полицейские.

– Я сержант Стайн, – представился один из них. – Мы проводим вас к машине. – Он козырнул мне. – Добро пожаловать домой, миссис Беллуэзер.

– Спасибо. – Я нервно улыбнулась.

Проход был отгорожен веревками, но репортеры тянули ко мне руки с микрофонами.

– Шарлотта, – сказал один парень, – это правда, что вы были на пустынном острове с человеком по имени Грэй Лоутон?

– Простите, Шарлотта, – спросил мужчина в помятом черном костюме, дотронувшись до моей руки. – Вы любили его?