– Наш дом – это ваш дом, – говорил Максим. Все шло как по нотам.

– Если боги соизволят, – улыбнулся Коль, – то и победа в турнире будет нашей.

Рай ощетинился, но король лишь рассмеялся.

– Это мы еще посмотрим, – ответил он с сердечной улыбкой, в которой Келл сразу разглядел фальшь. Королю не было дела до Коля или кого угодно из вескийской королевской семьи. Настоящую опасность таил Фаро. То есть лорд Солин-Ар.

Как нарочно, в этот миг фанфары затрубили опять, вескийские гости взяли по бокалу вина и расступились в стороны.

– Лорд Сол-ин-Ар, регент Фаро, – объявил глашатай и распахнул двери.

В отличие от вескийцев, окруженных слугами со всех сторон, лорд Сол-ин-Ар шагал впереди процессии. Все были одеты по фароанской моде – в сложно задрапированный кусок ткани; длинный конец перекинут через плечо, как плащ. Одеяния свиты были насыщенно-фиолетовыми с черно-белой отделкой, а Сол-ин-Ар щеголял в белом, с тонкой каймой цвета индиго.

Как и все знатные фароанцы, он был чисто выбрит, открывая взглядам бесчисленные бусины на лице, но, в отличие от большинства, предпочитал не стекло и самоцветы, а белое золото. Мелкие ромбики этого металла тянулись прихотливыми линиями от висков к шее. Черные волосы были коротко подстрижены; посередине лба, сразу над бровями, блестела крупная капля из белого золота – знак королевской крови.

– Как они это выбирают? – поинтересовался Рай несколько лет назад, приложив ко лбу рубин. – Папа говорил, число камней – показатель положения в обществе, но их цвет для меня загадка. Вряд ли они носят что захотят – они же не вескийцы. У фароанцев ничего не бывает просто так, а значит, цвет камней должен что-то означать.

– Да какая разница? – устало спросил Келл.

– Огромная, – огрызнулся Рай. – Это как будто язык, на котором ты не говоришь, и никто вокруг не хочет тебя научить.

– Может, это их личное дело.

Рай наклонил голову и наморщил лоб, чтобы рубин не упал.

– Как я выгляжу?

– Нелепо, – фыркнул Кайл.

Но в лорде Сол-ин-Аре не было ничего нелепого. Он был высок, на несколько дюймов выше своих телохранителей. Каменные челюсти, прямая спина. Кожа черная как уголь, глаза светло-зеленые и острые, как осколки стекла. Старший брат короля Фаро, командор фароанского флота, собиратель разрозненных земель, по мнению большинства – истинный правитель королевства, стратег и мыслитель, стоящий за троном.

И не имеющий права сесть на престол, так как ему неподвластна магия. Он с лихвой возмещал это полководческим талантом и тягой к порядку, но Келл знал, что у Рая из-за этого на душе неспокойно.

– Добро пожаловать, лорд Сол-ин-Ар, – сказал король Максим.

Фароанский регент кивнул, но не улыбнулся.

– Ваш город блистает, – коротко сказал он. Акцент у него был тяжелый и гладкий, как речной камень. Он взмахнул рукой, и слуги вынесли два саженца с угольно-черной корой. Эти деревья были королевской эмблемой Фаро, так же как птица – эмблемой Веска. Келл слышал о фароанской березе, редком дереве, обладавшем целительными и даже магическими свойствами.

– Это подарок, – сказал он. – В знак того, что все благое должно расти.

Король и королева склонили головы в знак благодарности. Взгляд Сол-ин-Ара скользнул по королевской семье, миновал Рая и ненадолго задержался на Келле. Потом регент поклонился и отступил на шаг. Король и королева спустились с трона и взяли бокалы игристого вина. Все в зале пришло в движение, и Келл вздохнул.

Мало того что пришлось стоять тут как истукан, выставленный на всеобщее обозрение…

Теперь предстоит еще более трудная задача – общаться.

Рай твердо решил отвергать знаки внимания принцессы, которая всю их последнюю встречу норовила сорвать поцелуй и вплетала цветы ему в кудри. Но опасения Рая оказались напрасны – она положила глаз на другую добычу. Когда она с бокалом в руке направилась к Келлу, тот мысленно чертыхнулся.

– Принц Келл! – сказала она с детской улыбкой. Келл не стал уточнять, что его следует называть мастером, а не принцем. – Вы будете танцевать со мной на вечернем балу.

Может быть, она не очень хорошо говорила по-арнезийски, а может, нарочно шла напрямик. Но Рай взглядом предупредил его, что потратил на этот турнир уйму времени и сил, надо проявлять дипломатичность, всем приходится чем-то жертвовать, и он, Рай, скорее заколется кинжалом, чем позволит Келлу поставить под угрозу спокойствие империи отказом танцевать с принцессой.

Келл заставил себя улыбнуться и поклонился.

– Конечно, ваше высочество. – И добавил по-вескийски: – Градайх ан’акх.

«С удовольствием».

Ее улыбка засияла еще ярче, и принцесса упорхнула к одной из своих дам.

Рай подался к брату:

– Похоже, если кто и нуждается в защите, то уж точно не я. А знаешь… – Он пригубил вино. – Из нее выйдет интересная партия.

– Я тебя вот этой фибулой заколю, – отозвался Келл с приклеенной улыбкой.

– Тебе же самому будет больно.

– Ничего, потерплю… – Его прервало появление Сол-ин-Ара.

– Принц Рай, – кивнул регент. Рай ответил глубоким поклоном.

– Лорд Сол-ин-Ар, – сказал он. – Хасанал раснаворас ахас.

«Ваш визит делает нам честь».

Глаза регента удивленно распахнулись.

– Амун шахар, – ответил он и снова перешел на арнезийский: – Ваш фароанский прекрасен.

Принц покраснел. Он всегда имел способности к языкам. Келл тоже неплохо понимал по-фароански, ведь принцу Раю надо было на ком-то упражняться, но промолчал.

– Вы дали себе труд выучить наш язык, – сказал Рай. – И я в знак уважения ответил тем же. – И добавил с обезоруживающей улыбкой: – К тому же я считаю, что фароанский язык очень красив.

Сол-ин-Ар кивнул и перевел взгляд на Келла.

– Вы, должно быть, арнезийский антари?

Келл поклонился. А когда выпрямился, Сол-ин-Ар все еще рассматривал его с головы до пят, словно искал знаки магии, отпечатанные не только в глазах, но и по всему телу. А вернувшись наконец к лицу Келла, нахмурился, и металлическая капелька на лбу блеснула.

– Намунаст, – пробормотал он. – Внушительно.

Как только Сол-ин-Ар отошел, Келл одним глотком допил вино и выскочил из Розового зала, пока его кто-нибудь не остановил.

Хватит с него царственных особ. На сегодня он сыт по горло.

V

Река наливалась красным.

Когда «Ночной шпиль» вошел в устье, Лайла заметила в воде лишь слабый отблеск, да и то различимый только ночью. А сейчас, по мере приближения к городу, Айл даже днем сиял, словно подсвеченный рубин. Он, как маяк, указывал дорогу в Лондон.