Зрители, возможно, ничего не замечали, но Кайлар уже не сомневался в своей правоте и знал, что и мастера клинка обо всем догадываются. Они сидели с мрачными лицами, а он, глядя на них, раздумывал о том, что проводить в Сенарии подобные турниры у них больше не возникнет желания. Ложь и фальшь были настолько очевидны, что Кайлар потерял надежду на высокое звание.

Ясно было и то, что король ни о чем не подозревает. Он рассердился и вскочил с трона, лишь когда один из мастеров подошел и что-то сказал ему на ухо. Приближенные несколько минут уговаривали Алейна IX ничего не предпринимать, сесть и успокоиться. Одним словом, Девятеро продемонстрировали королю свое превосходство — не только над ним, но и над всеми в городе.

Кайлар с тяжелым сердцем вышел на площадку, чтобы сразиться с Логаном. Это был последний бой турнира. По его результату определялся победитель. Кайлар раздумывал, не кинуть ли меч к ногам Логана и не сдаться ли добровольно. Но в таком случае король решит, что и Логан — игрушка Са'каге. Что оставалось Кайлару? Выиграть в сражении и унизить лучшего друга?

Радость побед совершенно исчезла с Логанова лица. Он был в легкой кольчуге, украшенной спереди и сзади изображением северного сокола. Когда бойцы остановились друг перед другом, толпа разразилась криками, но участники будто ничего не слышали.

— Не настолько я умел и ловок, чтобы взлететь так высоко. Вы все подстроили, — сказал Логан. — Я раздумываю, как мне быть. Не лучше ли бросить меч и выйти из игры, чтобы провалить ваш грязный план? Но ведь ты Са'каге, а я Джайр. Не в моих правилах сдаваться тьме и пороку. Интересно, что вы придумали для последнего боя? Может, ты где-нибудь прячешь второй меч, не околдованный? И собираешься на глазах у всех прикончить меня, чтобы показать всей Сенарии, насколько вы всемогущи?

— Я всего лишь боец, — мрачно, как Блинт, ответил Кайлар.

Логан усмехнулся.

— Боец? Ишь как для тебя все просто! Нет, ты не боец, а человек, который продал все, что в нем было хорошего, и добровольно решил окунуться в мерзость и темноту. Ради чего? Ради денег. — Он плюнул в песок. — Что же, так и быть, раз уж тебе заплатили, убей меня, проклятая Тень. Но имей в виду: я приложу все усилия, чтобы прикончить тебя.

Деньги? Да имел ли Логан право о них рассуждать? У него они были всегда, от рождения, каждый божий день. Одна его старая перчатка стоила столько, что цеховой крысенок на такую сумму мог кормиться несколько месяцев. Кайлара окатила волна ярости. Логан ни черта не понимал, но вместе с тем говорил все верно.

Как только затрубил горн, Кайлар рванул вперед, не заботясь о том, нарушает ли он правила. Логан только начал вынимать меч из ножен, как Кайлар изо всех сил ударил его ногой в правую руку.

Удар выбил рукоять из руки противника и отклонил его в сторону. Кайлар набросился на Логана, захватил ногой его ноги, и они повалились на землю.

От удара у Логана вышибло дух. Кайлар ловко заломил ему локти за спину, сжал их одной рукой, а второй схватил Логана за волосы и изо всех сил ткнул лицом в песок, потом еще и еще раз.

Выпрямившись, Кайлар поднял меч. Воцарившуюся вокруг мертвую тишину разбавляло лишь его собственное тяжелое дыхание да стоны Логана. Публика молчала, не свистел даже ветерок. Становилось невыносимо жарко. Кайлар нанес противнику удар по левой почке, потом по правой. Меч был околдован и не рубил, но удары все равно были чувствительные.

Логан закричал неожиданно юным жалобным криком. На вид он был взрослым мужчиной, хоть и ему только-только исполнилось восемнадцать. Вопль поразил Кайлара. В нем слышались слабость, унижение и ярость. Кайлар осмотрелся по сторонам. За ним откуда-то все это время наблюдали Девятеро. Все они сидели среди обыкновенных горожан, в такой же одежде, и даже, как остальные, изображали на лицах ужас. Все прикидывались дружелюбными, хоть и презирали всех вокруг и за деньги могли предать кого угодно.

Услышав шум, Кайлар снова посмотрел на Логана. Тот поднимался на колени и ладони, с великим трудом пытаясь встать. Лицо, изрезанное песчинками, было в крови, глаза заволокло туманной дымкой.

Кайлар поднял руку с оранжевым мечом, демонстрируя его толпе, и нанес последний удар — плашмя, по затылку. Его друг опять упал, лишаясь чувств. Толпа хором ахнула.

Спасти Логана можно было лишь так — через предельное унижение. Но его проигрыш лишний раз доказал превосходство Са'каге. Они порочны, бессовестны и всесильны. А Кайлар сыграл роль их главного оружия. Отбросив в сторону светящийся красным меч, он поднял руки, еще раз помахал публике, говоря про себя: «К черту вас всех, к черту и меня». И торопливо удалился.

Окна в модайской курильне были из толстого стекла, причудливой клинообразной формы и с изображениями диковинных животных. Один их вид заставлял забывать о внешнем мире — в этом и состояла задумка владелицы. Картинки настолько поражали воображение, что посетители не замечали установленных снаружи решеток. Кайлар стоял у одного из окон и наблюдал сквозь железные прутья за девушкой на рынке Сидлина, разговаривавшей с торговцем.

Кукла — Элена — стала совсем взрослой. Ей было лет пятнадцать, а Кайлару — восемнадцать. Она превратилась в настоящую красавицу, по крайней мере казалась такой издали. Простенькое платье служанки ладно сидело на гибкой, стройной фигуре, убранные в прическу волосы на солнце отливали золотом, а сдержанная улыбка покоряла открытостью. Шрамы отсюда были незаметны, а белое платье из-за ярких оконных картинок казалось пятнисто-алым. Красные лапы причудливых животных напомнили Кайлару о ее ранах.

— Она тебя погубит, — прозвучал из-за Кайларовой спины голос Мамочки К. — Твоя жизнь и ее — два совершенно разных мира.

— Знаю, — тихо ответил он, едва взглянув на нее через плечо.

Мамочка К. приехала с новой девушкой, уроженкой восточного берега, молоденькой и красивой, и расчесывала ее светлые волосы. Модайская курильня не походила ни на один другой бордель в городе. Здешних девиц, помимо умения доставлять мужчинам удовольствие, обучали искусству вести беседу и игре на музыкальных инструментах. Они не расхаживали в вызывающих нарядах, не щеголяли полуголыми и не позволяли прикасаться к себе в присутствии посторонних. Простолюдинов сюда вообще не впускали.

О том, зачем Кайлар сюда приходит, Мамочка К. догадалась давно. От нее было невозможно что-либо утаить. Она пыталась объяснить ему, чем это грозит, но, определив, что разговаривать с ним без толку, взяла с него слово, что впредь он будет наблюдать за Куклой только из курильни, исключительно через окно. «Раз тебе недостает ума, — сказала она, — подумай хотя бы о безопасности. Снаружи ты рано или поздно столкнешься с ней, заговоришь, заманишь ее в постель, по уши влюбишься и пропадешь».

— Ну же, не стыдись, — сказала Мамочка К., обращаясь к новенькой. — Переодеться при мне — это пустяк. Впереди у тебя задача посложнее.

Зашелестело платье, но Кайлар даже не повернул головы. Ему было не до того.