лет – это так чудовищно много… Я почти забыла Его черты… Закрываю глаза- и не могу сложить в единую картину Его лицо… вроде бы представляю каждую отдельную его часть, а картинка смазанная. Есть только один единый образ и всё.

Пять лет- это так чудовищно мало… Я помню каждое его прикосновение, каждый вздох, горячее дыхание на своей коже, нежные поцелуи, грубые, до хруста объятия, жесткие толчки, невыносимо томные и медленные движения…

Вот, оказывается, что нам важно. Человек эгоистичен даже в своих воспоминаниях. Даже память сохраняет для него то, отчего ему по-настоящему было хорошо. А так, как с Ним, мне не было хорошо никогда и ни с кем… И не будет…

Я запрещала себе думать о нем, но все равно думала… Но вот незадача- все эти мысли были теперь просто воспоминаниями… Как я ни пыталась закрыть глаза и представить его рядом, расслабиться, лаская себя, ничего не выходило… Во мне снова все заснуло как в женщине, заморозилось… Моя природа лишила меня даже этой роскоши- оживлять его в своих фантазиях и получать разрядку и удовольствие хоть так… Что уж говорить, что мужской пол в целом просто перестал для меня существовать. Сколько их было- робких и настырных, наглых и воспитанных- тех, кто пытался добиться моего расположения, а я воспринимала это если не с раздражением и усталостью, то со снисходительным равнодушием. Какими бы ни были ухаживания со стороны моих многочисленных поклонников всех пошибов и национальностей, обитающих в Дубае, этом городе-Вавилоне XXI века, ответ всегда был один: «И все-таки нет»…

Я часто вспоминала тот день, когда все открылось. Когда Он пришел ко мне с окровавленными глазами и таким же сердцем. Думала, что бы могла сделать, чтобы удержать его, остановить, заставить попробовать построить заново наше счастье на руинах прошедших лет… И какими бы ни были мои варианты развития событий, неизбежно они приводили к одному финалу- нашему расставанию, прописанному, видимо, там, на небесах… Он бы все равно не смог жить с этим позором. А я… я изначально смирилась с тем, что он не мой… Не верила в нас. Не верила в наше будущее… В этом, наверное, была моя главная ошибка… Или, напротив, спасение… Потому что если бы я не смирилась с фактом того, что его больше не будет в моей жизни- могла бы сойти с ума или снова попытаться свести счеты с жизнью, а так приняла это как данность…

Когда он все узнал и я это поняла, первое, что почувствовала, было… облегчение… Да, как ни странно, меня отпустило… Словно годы груза и боли с плеч разом упали… наверное, все-таки в глубине души мне было важно, чтобы он знал, что я не предавала… что оставалась верной своей любви… После стольких лет подавления этого желания все рассказать в себе оно вырвалось на свободу и освободило меня… А еще я в душе понимала, что мы не достойны счастья, слишком много боли принесли окружающим… И дело не только в Мадине с ее искалеченной судьбой, не только в погибшем, возможно, из-за нас ребенке в ее чреве, не только в Капиеве, который с лихвой заплатил за свое желание быть со мной, не в Карине с разбитым сердцем, не в Анзоре со сломанной челюстью, не в родителях Алмаза, которые ведь действительно действовали из самых искренних порывов сделать жизнь своего ребенка лучше, а в итоге получили в сердце дыру одиночества… Дело в том, как эгоистично и самозабвенно мы видели в глазах друг друга только себя… Эта одержимость была такой сильной, что, казалось, могла привести в конечном итоге к еще более ужасным последствиям… На пути такой любви никто не считает сопутствующие жертвы… А в итоге ты сам не замечаешь, как сам становишься жертвой… Наш бег по лесу, его насилие надо мной- это только демо-версия того, в какую черную, непроглядную тьму нас бы в конечном итоге могла заманить эта когда-то чистая и невинная, а теперь порочная и низменная страсть…

Я знала, что он снова попал в тюрьму, что дали реальный срок, хотя Капиев в итоге и не умер, хоть и остался инвалидом. Факт того, что Алмаз уже имел ходку почти по аналогичной статье, не помогли его многочисленным влиятельным друзьям перевести наказание в условку… Да, думаю, он сам этого и не хотел…

Я все-таки приехала на вынесение ему приговора… Из машины выходить так и не решилась. Сидела и ждала у входа тех пары секунд, когда его выведут под конвоем в автозак и я-таки Его увижу… Поймала его силуэт в затемненном окне машины, и сердце больно сжалось. Похудевшего, осунувшегося, безэмоционального, с зафиксированными сзади наручниками руками. И почему-то мне показалось, что он тоже знал, что я там… в машине… Потому что вглядывался в черноту моего окна ровно столько, сколько шел к конвою. Два года колонии-поселения за предумышленное нанесение тяжких телесных повреждений с последующей утратой жертвой трудоспособности- таким был вердикт судьи… Адвокат, конечно, пытался призвать Алмаза скостить срок посвящением присяжных заседателей в подробности иницидента- мол, сыграть на жалости, рассказать о личном конфликте с Капиевым, но со стороны Алмаза это вызвало лишь очередную вспышку гнева и желание сменить адвоката, вернее вовсе от него отказаться… И только настойчивые уговоры Руслана не дали Алмазу упечь себя надолго, получив по максимуму…От Руслана я и узнавала все эти подробности… Странное дело, он сам вышел со мной на связь.

–Если он узнает, думаю, будет реально убийство… Только уже мое… Но мне почему-то кажется, что тебе важно быть обо всем в курсе, Камила… Потому что тебе не все равно… А еще потому, чтобы ты раз и навсегда поняла, что не надо больше к нему соваться… Хватит… Не разрушайте больше друг друга… Эта ситуация должна послужить вам обоим хорошим уроком…

Да, понимала его… Он сообщал мне все эти подробности, словно тыкая носом- вот, это все из-за тебя… Смотри, что ты натворила. Больше так не делай… Разумеется, всей нашей драмы он не знал. В его глазах все выглядело тривиальной разборкой нашего застарелого любовного треугольника, невольным свидетелем которого он был уже не первый год…

После вынесения приговора я уехала в Дубай окончательно. В России меня больше ничего не держало. Я ушла с головой в работу, выстраивая бизнес с нуля, и довольно успешно. Я преднамеренно не трогала деньги, которые мне оставил на счетах Алмаз. Использовала, как и планировала, капиталы, полученные в ходе развода.