– Здесь указано, что вы проживаете в городе Ченегде Вологодской области. А у нас что делаете?

– Приехал по делам. Я бизнесмен…

– Где остановились?

Борис назвал гостиницу.

– Ладно, можете быть свободны. – Полицейский протянул Борису паспорт, но в последний момент добавил: – Пока никуда не уезжайте, у нас к вам еще могут быть вопросы. А этих двоих – в Управление, к ним будет много вопросов…

– Ты не знаешь, с кем связался! – прошипел Шуруп. – Я на такого человека работаю… тебе мало не покажется!

– Ой, как я испугался! – Полицейский криво усмехнулся. – Прямо дрожу! Ты, Шуруп, запомни твердо: на кого ты там работаешь – мне без разницы. Кто бы ни был тот человек, тебя, гниду мелкую, он вытаскивать не станет. Не того полета ты птица, чтобы из-за тебя кто-то суетился. А мокрых дел на тебе висит много, так что самое время за все ответ держать. Вот так-то.

Шуруп посмотрел злобно и вдруг понял, что полицейский во всем прав: не станет Ледокол вытаскивать их с Кувалдой из ментовки. Он и так уже сильно злился на то, что они не справились с работой, упустили ту девку. И потом, это у себя в Ченегде Ледокол – большой человек, а здесь и покруче его найдутся.

Шуруп понурил голову и пошел к машине, подталкиваемый полицейскими, а сам упорно думал: не рассказать ли в ментовке про Ледокола, про поиски Ивана, про неизвестную девку, которую они караулили у дома старухи! Выходило, что рассказывать не стоит – они там все равно не поверят, а у него проблем еще прибавится.

Ашот Ованесович подъехал к ресторану «Подвальчик» на Васильевском острове на полчаса позже назначенного времени, но не стал выходить из машины.

Перед входом в ресторан стояло несколько полицейских машин, толпились зеваки. Дверь открылась, и на улицу вывели двоих людей в наручниках, за ними шли несколько полицейских. Тут же появился Борис Орлик, вид у него был помятый и растерянный.

– Уезжаем, – приказал Ованесов своему шоферу. – Здесь нам делать нечего, едем обратно на работу…

Вернувшись в свой кабинет, он позвонил непосредственному начальнику и попросил того о немедленной встрече.

– В чем дело, Ашот Ованесович? – осведомился начальник, едва Ованесов вошел в его кабинет. – Что это на вас лица нет? Проблемы со здоровьем?

– Вы знаете, я должен был сегодня встретиться с человеком из Ченегды. Ну, с тем… по поводу земельного участка.

– Ну и что?

– Встреча не состоялась.

– Он что – не пришел?

– Хуже. Когда я туда приехал, он был на месте…

– Так в чем же дело?

– В том, что там же была полиция.

– И что в этом такого? Наш человек, я думаю, был ни при чем?

– А вот мне так не показалось. Полицейские с ним довольно долго беседовали, проверяли документы. Потом, правда, его отпустили. Но еще двоих людей они увезли. Увезли в наручниках. И я этих людей прежде уже видел.

– Вот как? – Начальник снял очки, протер их кусочком замши. – И где же вы их видели?

– В Ченегде, когда я ездил туда на переговоры с тем, другим человеком. С Леденевым.

– Тс-с! – Начальник снова надел очки, опасливо огляделся. – Не нужно называть фамилии…

– Хорошо, не буду. Но, так или иначе, тех двоих увезли в наручниках, а я уехал. И вот еще что… – Ованесов замялся. – Вчера в мою машину сел вооруженный человек. Он задавал мне разные вопросы.

– Вопросы? Какие вопросы?

– О контракте в Ченегде. О том человеке… ну, о том, чью фамилию вы не хотите называть. О землеотводе.

– Я надеюсь, вы не сказали ему ничего лишнего?

– Я не знаю ничего лишнего. Но мне пришлось сказать о нашей сегодняшней встрече – и вот, когда я приехал, там уже была полиция.

– И что же вы хотите мне сказать? – Голос начальника посуровел.

– Я слышал, что у того человека… ну, у того, чью фамилию… у него криминальное прошлое.

– А у кого его нет?

– Но теперь мне кажется, что настоящее у него тоже криминальное. И иметь с ним дело может быть опасно.

– Да вы понимаете, – голос начальника зазвенел от внутреннего напряжения, – вы понимаете, какие огромные деньги стоят на кону? Вы понимаете, что значит этот контракт? Да ничего вы не понимаете – вы ведь только финансист! Вы занимаетесь только цифрами: норма прибыли, процентные ставки, сроки оборачиваемости средств. Все остальное вас совершенно не касается!

– Да, я только финансист! – с обидой в голосе ответил Ованесов. – Я занимаюсь цифрами и экономическими категориями, и среди них есть такое понятие, как риски! Риски бывают оправданные и чрезмерные, и я очень хорошо понимаю, что, когда на кону стоят такие большие деньги, чрезмерный риск недопустим. Это может плохо, очень плохо кончиться, в частности, и для нас с вами.

– И что же вы предлагаете? – сухо осведомился начальник. – Свернуть такой грандиозный проект после того, как в него уже вложили колоссальные средства?

– Не знаю. Я только думаю, что нужно сообщить обо всем Андрею Андреевичу.

Начальник пристально посмотрел на Ованесова и забарабанил пальцами по столу.

– Даже так? – проговорил он неожиданно севшим голосом. – Но вы же понимаете, беспокоить его…

– Я понимаю, что в противном случае именно нас с вами назначат крайними.

– Хорошо, может быть, вы и правы…

Ованесов покинул кабинет, а начальник немного посидел в тишине, собираясь с силами, а потом снял телефонную трубку и набрал номер, который прекрасно помнил, хотя пользовался им очень редко.

Когда Ледокол садился в поезд в Ченегде, он выглядел как высочайшая особа во время обхода почетного караула. Его провожал до купе начальник вокзала, проводник нес следом кейс из крокодиловой кожи, поезд задержали для него на четыре минуты, рискуя сбить расписание. Сам он хранил величественную невозмутимость, чтобы окружающая мелкота могла оценить разницу: кто такие они и кто – он.

В двухместном купе он расположился один, охранники заняли два соседних. Как только поезд тронулся, проводник заглянул и угодливо спросил, не желает ли Валентин Васильевич чего-нибудь – коньячку или перекусить?

Ледокол отослал проводника величественным жестом и погрузился в изучение финансового журнала. Он мало в этом разбирался по причине недостаточного образования, но пытался наверстать упущенное.

Однако, пока поезд мчался в направлении Санкт-Петербурга, с Ледоколом происходили странные изменения. Он как-то сникал, терял свою значительность и даже как будто становился меньше ростом.

Ведь это у себя в Ченегде он был царь и бог, а в Петербурге… ну, конечно, человек с деньгами и связями, но деньги не такие уж большие, а связи – на провинциальном уровне…