Тот задергался и захрипел, а когда отдышался, то сказал, что ничего и не было – полная сумка всякой никчемушной дряни: игрушка детская, салфетки, яблоко надкусанное. Еще косметика и кошелек. Они все выбросили.

– И кошелек?

– Да там денег-то было – кот наплакал! – подал с пола голос его приятель.

– Куда дели кошелек? – прошипел мужчина. – Лучше найди его!

Мальчишка, тот, что был внизу, отполз немного в сторону, вытащил два кирпича из стены и выгреб оттуда несколько кошельков и один бумажник.

– Трофеи, значит, – усмехнулся мужчина, – ну, который ее?

Кошелек был маленький, потертый, со сломанной застежкой, денег в нем, разумеется, не было. Была парочка дисконтных карт, купон на скидку в хозяйственном магазине, календарик и еще какая-то мятая бумажка. Мужчина развернул ее и понял, что ему повезло.

Бумажка оказалась медицинским направлением. Наверху был штамп «Детская поликлиника № 47», дальше написано от руки с сильным наклоном:

«Направляется Птицын Ваня 3,5 лет на физиотерапию».

Бухгалтер удовлетворенно хмыкнул и убрал бумажку в карман. С такой подсказкой отыскать адрес того места, где прячется его цель, будет весьма просто.

Варвара Ивановна Синеусова всю свою сознательную жизнь была на страже. Ее лозунгом, девизом, смыслом жизни была бдительность. Если бы Варвара Ивановна жила в Средние века, если бы она была мужчиной и рыцарем – это слово было бы начертано на ее гербе, на ее щите и на воротах ее замка. Но она жила не в Средние века, большая часть ее жизни прошла в эпоху «развитого социализма», и она была не рыцарем, а сотрудником отдела кадров, поэтому у нее не было ни герба, ни щита, а вместо замка Варвара Ивановна владела щитовым домиком и участком площадью шесть соток в бескрайнем садоводстве Синявино.

Варвара Ивановна, как уже сказано, работала в отделе кадров. Но это был отдел кадров не ракетного КБ, не завода, выпускающего военные корабли или самолеты, – это был отдел кадров швейной фабрики «Красное веретено». Тем не менее Варвара Ивановна считала, что и на этом скромном посту должна проявлять всемерную бдительность, и внимательно следила, чтобы на их швейную фабрику не проникли под видом слесарей-наладчиков или швей-мотористок иностранные агенты или морально неустойчивые личности.

К ее большому сожалению, за все время работы ей так и не удалось не только разоблачить, но даже встретить живого шпиона. Должно быть, фабрика «Красное веретено» не вызывала у них интереса. Правда, злые языки утверждали, что само существование этой фабрики является актом вредительства, потому что ни один нормальный человек добровольно не наденет пальто фасона «реглан» или юбку «трапеция», сходившие с ее конвейера. Варвара Ивановна такие разговоры, естественно, строго пресекала, тем более что пальто и юбки худо-бедно уходили в глубинку. Что же касается моральной неустойчивости – чаще всего попадались пьющие слесаря, а как с ними бороться, не знала не только Варвара, но и вышестоящее руководство.

Как бы то ни было, случилась перестройка, и швейную фабрику закрыли, поскольку ее продукция больше никого не устраивала – даже жителей замшелой провинции, которые предпочитали покупать турецкие юбки или китайские пуховики. Варваре пришлось искать новую работу, и она ее нашла: устроилась в регистратуру детской поликлиники номер сорок семь.

На новой работе она тоже старалась проявлять всемерную бдительность, поэтому, когда к ее окошечку подошел скромный, неприметный мужчина в помятой кепочке и очках с толстыми стеклами и попросил выдать ему карточку Вани Птицына, Варвара строго посмотрела на него поверх очков и проговорила:

– Не положено!

– Но мне очень нужно…

– На каком основании?

– Я его дедушка, – скромно сообщил мужчина в кепочке.

– И что дальше? – осведомилась Варвара не без сарказма. – Мало ли, что дедушка! Я вижу, что не бабушка!

– Но мне нужно отнести его карточку в кабинет…

– В какой кабинет?

– В кабинет физиотерапии.

– А вы записаны? Если записаны, карточку туда без вас передадут, а на руки выдавать не положено!

Варвара Ивановна порылась в бумагах, убедилась, что фамилии Птицын нет среди тех, кто записан на прием к физиотерапевту, и строго проговорила:

– Следующий!

За скромным мужчиной стояла крупная женщина в малиновом берете. Она потеснила мужчину бюстом и громко потребовала:

– Мне нужно к Степанову!

– Но постойте, мне же еще не дали карточку! – подал голос мужчина из-под ее бюста.

– Мужчина, вам же сказали, что не положено! – рявкнула малиновая дама. – Не задерживайте людей!

Отшив назойливого старика, Варвара Ивановна испытала чувство глубокого удовлетворения. Вообще, хоть она и не признавалась себе в этом, но именно за возможность унижать кого-то она ценила свою работу в отделе кадров. Особенно нравилось ей унижать мужчин. Таким образом она мстила им за свою неудавшуюся личную жизнь, за то, что они не хотели замечать за ее неказистой внешностью прочие достоинства Варвары Ивановны, которые у нее, несомненно, имелись. Правда, в чем эти достоинства заключались, она не смогла бы сказать. Золотое сердце? Это вряд ли. Хороший характер? Ну, характер у нее тоже был непростой, это приходилось признать. Готовила Варвара плохо, порядок в доме поддерживать не умела. Но ведь что-то хорошее в ней было!

В регистратуре у нее тоже была возможность унижать посетителей, и Варвара этой возможностью пользовалась. Правда, мужчины сюда приходили гораздо реже, а унижать женщин не так интересно. Кроме того, некоторые посетители жаловались начальству, и тогда Варваре самой доставалось…

– Вы меня не слушаете? – повысила голос женщина в малиновом берете. – Карточку мне!

– Сейчас, сейчас! – недовольным голосом проскрипела Варвара и двинулась между стеллажами на поиски нужной карточки.

– Вас много, а я одна… – проворчала она под нос классическую формулу и завернула за стеллаж с карточками.

И тут она с удивлением увидела того невзрачного мужчину в мятой кепочке, которого только что так удачно отшила. Того, который хотел получить на руки карточку Вани Птицына.

Правда, этот мужчина странным образом изменился. Во-первых, в нем больше не было столь привычной Варваре униженности просителя. Напротив, он выглядел уверенно и решительно. Во-вторых, он снял свои старомодные очки с толстыми стеклами. Без очков глаза его оказались цепкими и внимательными. И какими-то опасными. И этот изменившийся мужчина нагло хозяйничал в картотеке. Он вытаскивал с полки стеллажа карточки пациентов, разглядывал и ставил их на место.

– Мужчина, что это вы тут делаете? – осведомилась Варвара Ивановна и приблизилась к нарушителю.

– Минуточку… – проговорил он озабоченно. – Ага, вот она, Ванина карточка…

– Что значит – минуточку? – процедила Варвара, – Кто вас уполнома… уполномочивал здесь хозяйничать? Немедленно покиньте помещение! И карточку поставьте на место!