к моде с зачастую прочно устоявшейся персональной эстетикой, как они сопрягают мимолетное с приземленным. Прочные отношения с одеждой неотделимы от динамики моды, что подтверждается связью между модными трендами и персональной биографией. Почти все информантки могли описать свою жизнь как череду модных образов, которые воплощали они сами или окружающие их люди. Благодаря темпоральной природе моды, ее способности определять тот или иной момент времени или даже десятилетие, женщины могут использовать ее для осмысления собственного прошлого; мода для них – мера течения времени. Все истории жизни информанток включали в себя описание излюбленных ими образов, представленных как хронологическая последовательность отдельных, абсолютно разных стилей. Автобиография, изложенная в виде смены трендов, сочетает в себе принципы конструирования персонального автобиографического нарратива (Giddens 1991) и нарратива истории моды. Хотя субкультуры по определению тесно связаны с модой, музыкой и стилем жизни, история их как ряда определенных сообществ (Polhemus 1994) не создает адекватного представления о реальном разнообразии и амбивалентности ассоциированных с ними сарториальных практик. Точно так же, когда женщины, рассказывая о своей жизни языком гардероба, описывают ее как смену ряда трендов, они мало осознают постепенный характер этого процесса или игнорируют покупки, которые в помянутые тренды не вписывались.

Многие – и это было очень заметно – описывали таким образом именно свою юность. Жесткие сарториальные пристрастия интерпретировались как следствие молодости, а конформистское присоединение к сообществу и последующий отказ от него служили признаком непостоянства вкусов детей и подростков. Все информантки, за исключением одной, были старше двадцати лет и дистанцировались от подростковых сарториальных предпочтений. Теперь они считали свой выбор более зрелым и не предполагающим бездумного и тотального следования актуальной моде. Например, Розанна, которой сейчас далеко за двадцать, с ужасом вспоминает, что именно она носила в подростковом возрасте, копируя быстро сменяющие друг друга тренды и конструируя откровенно контркультурные образы. Характерное для субкультур неприятие мейнстрима удачно сочетается с подростковым бунтом, непостоянством вкусов юной девушки и ее нестабильной идентичностью. Сейчас Розанна по-прежнему интересуется модой и всегда следит за подиумными показами, однако она уже не склонна интегрировать в свой гардероб тот или иной новый образ целиком. Говоря о возрождении трендов 1980‐х годов, она заявила: «Мне не нравятся слишком жесткие тенденции… Мне нравятся некоторые их аспекты, но интереснее брать какие-то новые фрагменты и интегрировать в то, что нравится мне самой, а когда видишь людей, копирующих образ целиком, – это похоже на поведение подростка: твоя личность еще не устоялась, поэтому ты просто заимствуешь чужую». Отказ от копирования целостного образа свидетельствует о претензиях Розанны на зрелость, способность к компромиссам и умение сочетать разные вещи.

Многие информантки воспринимали моду именно так: они не стремились усваивать все новации, но и не хотели выглядеть немодными. Подход Розанны, при котором новинки встраиваются в уже имеющийся гардероб, свидетельствует о продуманной компромиссной тактике: женщина позволяет себе меняться в соответствии с модой, но, поскольку она продолжает носить свои старые вещи, эти изменения не предполагают радикального стилистического разрыва с безопасным и привычным для нее гардеробом. Компромиссный подход к отношениям с модой поддерживается актуальным модным контекстом и отражается в нем. Несмотря на проведение модных биеннале в Нью-Йорке, Лондоне, Милане и Париже, мода меняется гораздо быстрее, чем раз в два года. Поскольку многие крупные магазины, например Zara, Top Shop и H&M, пополняют запасы торговой продукции каждые шесть недель, срок службы одежды укорачивается по мере роста ассортимента. Модные тренды меняются стремительно, и никто не обновляет гардероб полностью раз в два года; напротив, Розанна (как и многие другие женщины) покупает наряды почти ежемесячно, чтобы освежить свой образ.

Стимулируя творчество и новации, ускорение моды также давало информанткам поводы к беспокойству. Примеров, когда женщине с переполненным одеждой гардеробом нечего надеть, слишком много, чтобы их перечислять. Напряжение вызывает и выбор костюма из гардероба, и выбор обновки в магазине. Очевидно, что неспособность принять решение в обоих случаях не противоречит широте ассортимента, а напрямую ею обусловлена. Это показывает обсуждавшийся в пятой главе случай с Луизой, пытавшейся подобрать наряд для вечеринки в компании друзей, которых она давно не видела. По ощущениям Луизы, для этого мероприятия не годилось ничего висящее в шкафу; в итоге она почувствовала себя отчужденной от его содержимого. Ей хотелось выглядеть стильной и модной, но имеющиеся наряды казались унылыми и разочаровывали. Одежда в магазинах также казалась ей чуждой, отчасти потому, что в то время Луиза переживала финансовые трудности. Кроме того, она не ассоциировала себя с предложенным ассортиментом: каждый магазин, куда она заходила, казалось, демонстрировал бесчисленное множество возможных вариантов, но широкий выбор поразительным образом сочетался с единообразием. Эмпирическое исследование ассортимента модной одежды в британских магазинах показывает, что там продается одно и то же (Fashion Map archive, 2001–2006). Большинство магазинов, независимо от сезона, торгуют очень похожими товарами и моделями; хотя ассортимент регулярно пополняется, различие сменяющих друг друга стилей описывается термином «маргинальная дифференциация» (Lipovetsky 1994: 131). Однообразие ассортимента часто еще больше затрудняет решение о покупке. Луиза не хотела тратить последние деньги на то, чтобы купить нечто «почти подходящее». В конце концов ее вдохновила девушка, которую она повстречала на улице; Луизе так понравились ее джинсы (которые она уже видела на полке бутика), что она открыла кредитный счет в магазине и купила их. Увидев модный наряд на живом человеке, Луиза смогла установить связь между привычным и безопасным содержимым своего гардероба и ассортиментом магазинов. Повстречавшаяся ей девушка была одета в джинсы (которые Луиза носила постоянно), но это были модные джинсы, которые Луиза видела в бутике. Поэтому она идентифицировала эту вещь одновременно и как модную, и как соответствующую ее личной эстетике. Таким образом, Луиза смогла последовать моде, ассоциируя себя с другой женщиной; выбор оказался смелым и одновременно безопасным.

Для Луизы предлагаемые модой возможности – источник напряжения и беспокойства, но в итоге именно благодаря модной новинке она смогла создать новый ансамбль. Увидев укороченные джинсы на проходящей мимо девушке, она задумалась: «а могу ли я стать такой?», то есть она соединила свою персональную эстетику с модой, воплощенной в образе другой женщины. Чаще такой процесс опосредствован кем-то, кого женщина знает. В предыдущей главе это было описано на примере четырех девушек, живущих вместе, три из которых вносили новации в свой гардероб, используя одежду Лиззи, местной законодательницы мод. Для Джейн, которая имеет очень четкое представление о собственном сарториальном «я», проба нового стиля возможна только в тех случаях, когда она заимствует вещи у Лиззи. В отличие от соседок, Джейн никогда не пытается копировать ее образ, покупая такой же