Мне всю жизнь везло на добрых учителей. Мои дорогие родители были первыми из них, самыми мудрыми и любящими. Именно от них я научился любить, а не судить, понимать и жалеть, а не стремиться наказать виновного. Наверное, я никогда не смог бы работать судьей. Зато я с радостью учился в университете на медицинском факультете, изучая науку психологию – сложнейший мир человеческого космоса.

Полагаю, стоит отметить, что моя жизнь с самого начала была мирной и спокойной. Не могу сказать, что я жил безбедно – проблемы есть у каждого, главное – учиться на них, извлекая добрый опыт. Почти десять лет я проработал в реабилитационном центре; за это время передо мной прошло множество судеб, и каждая прежде всего учила меня понимать, никого не осуждая.

Большинство людей несчастными делает зло: зло одиночества, зло измены, зло болезней. Многие пытаются бороться со злом – и совершенно напрасно! Ведь зло – неизбежное составляющее жизни; если бы не было зла, мы бы так не ценили добро – никто так не радовался бы свету дня, не познав мрака ночи. Чтобы быть счастливым, необходимо найти свою гармонию жизни, поймать и закрепить великое равновесие между черным и белым, грустным и веселым, добрым и злым. Великое равновесие – это великое искусство счастья.

Итак, я прожил до тридцати шести лет в мире, чудесно сохраняя гармонию жизни и пытаясь учить находить гармонию других – тех, кто никогда не знал радости равновесия, гармонии или попросту однажды свое равновесие потерял. Вы когда-нибудь видели, как идет по канату человек с длинным шестом, помогающим ему сохранять равновесие? В какой-то мере для пациентов центра и я был таким шестом – пытался помочь людям жить в гармонии с миром и с самим собой, радуясь их пониманию, улыбкам, открытиям и каждому новому шагу по неустойчивому канату жизни…

Все изменилось несколько месяцев назад, когда среди моих клиентов появился парень с чистыми голубыми глазами и черной душой по имени малыш Нико – Николас Пертю. Воспитанник сиротского приюта, отсидевший два года за кражу, он поначалу, казалось, тянулся ко мне. В беседах по душам, в спорах и монологах-рассуждениях мы, бывало, просиживали часами. И все-таки парень не нашел собственного равновесия, качнувшись в сторону злобы и жестокости.

Не буду повторять вслед за многими из моих коллег по работе в центре рассказ обо всех грехах малыша Нико, скажу лишь, что однажды он принес мне три фотографии – просто с многозначительной усмешкой сунул их мне в руки. На фотографиях скрытой камерой был запечатлен акт любви между мною и Розой Брютель – медсестрой реабилитационного центра и моей возлюбленной.

Здесь я должен сделать отступление. Если вы когда-нибудь любили, вы меня поймете. Возможно, наша история любви многим покажется банальной и бесхитростной, а для меня она была восхитительна. Я влюбился в Розу в первый же день, когда она пришла работать в клинику. У нее была чудесная улыбка и добрейшее сердце, она была из тех ангелов земных, что не способны убить даже муху, жужжащую над ухом. Я был влюблен в нее, в течение многих месяцев не решаясь подойти и заговорить. Наверное, все дело было в том, что я – одиночка по жизни. Мне проще было представлять общение с возлюбленной во время моих медитаций.

Во время этих медитаций мы с Розой частенько беседовали и о Нико. Она была полностью со мной согласна: парень злой из-за своего детства, проведенного в стенах приюта; он будет мстить за это всему миру, пока не встретит свою любовь. Любовь – лучший из гуру, мудрейший учитель, только любовь способна сделать добрее самого отпетого преступника – в этом мы с Розой также были убеждены, часами «беседуя» друг с другом. Мы любили друг друга душой и телом, ощущая себя счастливейшими из смертных.

Так моя не совсем реальная любовь длилась до нынешнего декабря. И вот однажды нам с Розой выпало вместе дежурить в клинике в ночную смену. Впервые в жизни мы были вдвоем в абсолютно пустом и тихом помещении с ночью за окном.

Чтобы скрыть свое смущение, я, отвернувшись к кофейному автомату и заряжая его, произнес: «Вы знаете, мадмуазель, что вы – очень красивая девушка?». Роза весело рассмеялась: «Правда?..» При этом она подошла ко мне, остановившись напротив. Пара минут – и мы разговорились, словно знали друг друга сто лет. В те минуты и часы я ощущал немыслимый восторг: наконец-то мы познакомились и беседовали наяву, а не в моих мечтах!

Мы позабыли обо всем на свете; к счастью, в то дежурство нас никто не беспокоил, так что мы могли бесконечно пить кофе и болтать. Ближе к утру, когда окна были еще черны, мы вдруг заглянули друг другу в глаза… И тут же бросились в объятия… Признаться, я толком не помню, как все произошло, но мы любили друг друга и были абсолютно счастливы.

Я сохранил состояние счастливого головокружения и на следующий день, заранее представляя, как подойду к Розе и что ей скажу…Мне не терпелось поговорить с ней на самые волнующие для меня темы, задать самые важные для меня вопросы. Но как только я пришел в центр, ко мне навстречу с кривой усмешкой шагнул малыш Нико. Произошла та самая сценка, о которой я уже рассказал.

«Мой бог, доктор, вы меня просто потрясли! – его голос звучал глумливо, он явно наслаждался моим смущением. – В комнате отдыха клиники на всякий случай время от времени «дежурит» моя камера наблюдения, которая сегодня утром «сообщила» мне самую настоящую сенсацию: психотерапевт центра имел половой акт с медсестрой! Браво! Конечно, хвастать вам пока особо нечем, но, как говорится, лиха беда начало. Ознакомьтесь…»

От потрясения я застыл на месте; между тем Нико исчез. Я взглянул на снимки, что он сунул мне – в этих чуть смазанных непристойных кадрах не было и намека на наше светлое чувство. В тот день я впервые ощутил ужас потери равновесия и поспешил отпроситься домой, сославшись на головную боль.

Дома я ходил из угла в угол, пытаясь сообразить, что делать дальше. Впервые мой мир гармонии покачнулся. Было совершенно очевидно, что Нико потребует деньги в обмен на молчание. Но молчание за деньги – весьма условная единица; заплатив один раз, можно приготовиться к тому, чтобы ежемесячно выдавать шантажисту все увеличивающиеся суммы…

Конечно, я был влюблен в Розу, мы оба были