class="p1">Не осмеливаясь взреветь, медведь только глухо заворчал, когда девчонка вдруг вцепилась ему в загривок, повисла на шкуре всей тяжестью и… не отрывая револьверного дула от его башки… взгромоздилась на спину. Вот тут медведь не выдержал и рыкнул!

– Что, неловко? А мне вроде и ничего – я-то ног не чувствую! – свешивая ноги по бокам медведя, хмыкнула девчонка – и вдавила револьвер в ухо с такой силой, точно хотела достать до прячущегося за толстой черепной костью мозга. – А теперь вперед – пошел! – полыхнула новая молния, а pince-à-tige со всей силы стиснули второе медвежье ухо. Медведь взревел в полный голос от лютой боли и… ломанулся прямо в окно!

Хряпнуло, треснуло… Провисшая на одном винте решетка вздыбилась, и непрерывно ревущий от боли молодой медведь протиснулся в окно, волоча на себе визжащую девчонку, и рухнул в воду. Забил лапами…

– Пошел, пошел! – закричала Лиза, роняя pince-à-tige и отчаянно вцепляясь в обернутое вокруг толстой медвежьей шеи сухое мочало. Повисла, едва не сползая с мокрого медвежьего бока. Медведь побежал через двор, рассекая грудью воду и оскальзываясь лапами по размытому гравию дорожки – раскаты грома глушили его рев!

Они вырвались на улицу. Земля вовсе ушла у медведя из-под ног, он пошатнулся, забарахтался, макая всадницу в воду – и поплыл вместе с несущимся между домами бурным потоком воды, погрузившись по самые ноздри и мерно работая лапами.

Они проплыли мимо погрузившейся в воду глиняной хибары: обняв ногами трубу, на крыше сидела девчонка с кошкой на руках. Лизу и медведя что девчонка, что кошка проводили взглядами. Поток повернул и медведя вынесло на респектабельную улицу, застроенную доходными домами: в окнах третьего этажа изукрашенного гипсовыми херувимами особняка толпились люди – не иначе как там собрались все соседи с этажей нижних. Пыхтел самовар и невозмутимая горничная обносила «потопельцев» чаем.

– Маменька, маменька, глядите, девочка на медведе плывет!

Лиза с трудом повернула голову: рядом с ними на бурных волнах крутился круглый обеденный стол, а на нем, поджав ноги, сидела молодая дама с прижавшимися к ней двумя ребятишками.

– Чего только с этим прóклятым наводнением не увидишь. – хмыкнула дама и подгребая доской, принялась подгонять стол к окнам ближайшего особняка – оттуда, готовя веревки, уже свешивались местные жители. На Лизу и медведя поглядывали, но «причалить» не звали, видно, медведь смущал даже ко всему привыкших горожан.

– Бессоромница! Почитай, раздетая по улицам плаваешь, да еще на животном! – обругала ее устроившаяся среди спутанных корней огромного пня старушонка: сама она была в праздничном платке и шитой душегрее поверх платья, точно собиралась на наводнение как на праздник.

Сжимающая револьвер рука дрогнула. Лиза б не отказалась от чего потеплее ее ночного одеяния: мокрая рубашка облепила тело, а хлещущий дождь тек по лицу и волосам. Лиза дрожала от невыносимого холода. Она сбежала, но… что ей делать теперь? Попроситься в какой-нибудь дом – и что дальше? Наводнение кончится, и сердобольные хозяева вернут несчастное тяжко больное дитя его бедной доброй тетушке. Плыть? Куда, и долго ли она удержит револьвер?

Словно прочтя ее мысли, медведь торжествующе взревел… и начал поворачивать.

– Не смей! – Лиза попыталась ткнуть его дулом, но рук она уже почти не чувствовала, как и ног. – Ни за что хомут не сниму, и генеральша не заставит!

Медведь снова заревел: а куда ты денешься! Поднапрягся… и въехал боком в проносящуюся мимо афишную тумбу.

– А-а-а! – от толчка Лиза все же соскользнула в воду, повиснув только на обмотанном вокруг его шеи мочальном хомуте. Поток поволок ее, норовя оторвать от медведя – ухватиться за него второй рукой означало выпустить револьвер.

– Вот она! – раздался голос, который она узнала бы из тысячи. Из-за угла высотного, аж в четыре этажа, здания с ротондой вымахнула гребная лодка, оснащенная по всем правилам Санкт-Петербургского речного яхт-клуба, и разрезая воду узким носом, ринулась к афишной тумбе.

Весло ударило по воде рядом с головой Лизы.

– Ольга, на весла! Я ее вытащу! – прокричал еще один, смутно знакомый женский голос.

Сильные, хоть и тонкие руки, подхватили Лизу подмышки.

– А ну стой! – донесся пронзительный Оленькин крик.

Переваливаясь через борт, Лиза увидела как Оленька, чуть не вываливаясь из лодки, лупит сунувшегося за ней медведя веслом по морде.

– Дай, дай! – Вера Сергеевна, что так язвительно говорила с Агатой Тимофеевной в первый же Лизин вечер в городе, рванула из онемевшей руки револьвер, вскочила…

– Нет! – не закричала – прохрипела Лиза.

Но дуло уже целилось в медведя, курок щелкнул… выстрела не последовало. Еще щелчок, еще…

– Подмок! Гребем отсюда! – сталкивая Оленьку со скамьи, Вера Сергеевна схватила весла. Удар! Не в пример Оленькиным – сильный. Медведь затряс головой, взревел, Вера Сергеевна забила веслом, разворачивая лодку, и попадая то по воде, то по медведю. Окрестности наполнились ревом и плеском, наконец лодка повернулась – и один сильный гребок швырнул ее прочь от медведя. Второй, потом третий… Пытавшийся плыть за ними медведь, наконец, отстал. Подтянувшая на кормовую скамью Лиза увидела как он подплыл к ближайшему дому и взобрался на крышу затопленного крыльца. За окнами второго этажа замелькали испуганные люди.

– Жалко, револьвер отсырел, оборотень поганый теперь к старухе поплывет. – зло бросила Вера Сергеевна.

– Он и был сломан. Револьвер. – отстучала зубами скорчившаяся на корме Лиза. – Беате кавалер подарил, а она сломала.

Вера Сергеевна расхохоталась.

– Решительная вы барышня, Лизавета Григорьевна! Вот, наденьте! – Лизе в руки полетел толстый кучерский армяк. Неловко ворочаясь, она натянула его поверх мокрой рубахи – и закуталась в плотную, царапающую, но восхитительно теплую одежу. От армяка остро пахло махоркой и конюшней и это был бы самый восхитительный запах в мире, если бы…

– Оленька… – выдавила Лиза. – А это правда, что козленка… конюх забрал? – назвать козочку своей у Лизы не повернулся язык – не уберегла ведь.

– Правда! – почему-то радостно откликнулась Оленька. – Он твою козочку в ящик коляски положил, мы ее и вывезли!

– Моя зверушка-подружка за твоей приглядит. Надо же – коза! Впервые такое вижу, чтоб коза была! У меня-то все как обычно, кошка. – пояснила Вера Сергеевна. – А мы-то с вами, барышни, куда? Неровен час, Агата Тимофеевна по наши души явится, ежели оборотня-доносчика никто по дороге не подстрелит. Но я б на такую великую удачу не рассчитывала.

– Нам надо на какой-то остров. – все еще дрожа от холода, пролепетала Лиза. – Твоя маменька… – Лиза бросила на Оленьку виноватый взгляд. – Сказала, что только б я на остров не попала. – и замолчала, увидев выражение Оленькиного лица: вовсе не горестное,