Игра продолжалась. Через некоторое время Сергей, поеживаясь, сказал:

А у вас в комнате куда холодней, чем у Полины Григорьевны.

— Это потому, что под ней котельная, а под нами подвал. С пола дует, — пояснил Купцевич, сосредоточенно глядя в карты и обдумывая очередной ход.

Вскоре Купцевич на минуту вышел из комнаты. Сергей быстро встал, подошел к книжной полке и выхватил из толстой книги конверт. Затем он поспешно вынул оттуда письмо, сунул конверт на место, а письмо вложил в другую книгу. На все это потребовалось не больше минуты, после чего Сергей уселся на прежнее место и взял в руки карты.

Через два часа, собравшись уходить, Сергей, между прочим, сказал:

— Дал бы хоть книжонку почитать. Скука!

— А ты у сестры попроси. У нее, небось, книжки умные, ученые, — усмехнулся Купцевич.

— Да ну их, умные! Мне бы чего полегче, покрасивей.

— Бери, жалко, что ли, — равнодушно согласился Купцевич, но когда Сергей направился к полке, озабоченно добавил: — Только ту, большую, не бери, сам почитываю.

Вечером, когда Сергей возился с книгами, разыскивая спрятанное в одной из них письмо, к нему зашла Катя. Роясь в шкафу, она будто невзначай спросила:

— А что, твой товарищ, этот самый… Гаранин не будет мне звонить?

— А что? — невинным тоном переспросил Сергей.

— Так просто.

— Ой, не просто, — засмеялся Сергей, — не просто, дорогая сестренка.

Катя нахмурилась. Сергей встал, дружески обнял ее за плечи и, понизив голос, сказал:

— Ты только не сердись. А звонить ему сюда нельзя. Но скажу тебе честно. Костя много бы дал, чтобы иметь повод позвонить, а еще лучше — увидеть тебя. Но что же поделаешь, коли повода нет, — и Сергей сокрушенно развел руками.

— Сознайся, ты все это выдумал, — смеясь, возразила Катя.

— Клянусь, что нет! — с пафосом воскликнул Сергей, потом наклонился к Кате и многозначительно прибавил: — Зато у тебя скоро такой повод будет.

— А мне он вовсе и не нужен.

— Зато для дела нужен, — серьезно сказал Сергей. — Ты пока иди займи Полину Григорьевну, мне одному надо побыть.

Катя понимающе кивнула головой и, чему-то радуясь, выбежала из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Оставшись один, Сергей осторожно, двумя пальцами, извлек из под кровати пустую водочную бутылку, из которой два дня назад он потчевал Купцевича, и внимательно рассмотрел жирные следы пальцев на ее стенках. Потом он достал из чемодана два небольших фанерных квадратика, на один из них поставил бутылку, другой положил на ее горлышко и туго стянул фанерки веревкой, после чего завернул все это в газету, которая уже не касалась теперь стенок бутылки и не могла стереть имевшиеся там следы. Перевязав пакет, Сергей поставил его под кровать и снова взялся за книги, принесенные от Купцевича. В одной из них он нашел интересовавшее его письмо.

Письмо было старое, буквы, написанные мягким карандашом, полустерлись, размазались. Читать было невозможно; Сергей с трудом разбирал лишь отдельные слова. Но само написание букв, особенно заглавных, заставило Сергея задуматься. Необычный и почему-то знакомый почерк. Кто так писал? Кто так тщательно, с завитками выводил отдельно каждую букву? Сергей снова склонился над письмом и еле-еле разобрал несколько слов в нем. Одно из них, последнее, заставило его вздрогнуть. Это было слово «приход».

«Ложкин!» — пронеслось в голове у Сергея. Конечно же, только Софрон Ложкин, старый знакомец, употреблял это слово и так выводил буквы. Сергей вспомнил найденное им у Ложкина письмо. Уж не в этот ли «приход» собирался тогда Ложкин, не Купцевичу ли писал? Это очень важно установить. Для этого надо сравнить тексты обоих писем — это раз. Второе: Сергею надо вспомнить содержание того, первого письма. Значит, придется попросить Гаранина прислать ему копию.

Сергей снова выдвинул свой чемодан, достал оттуда небольшую фотокамеру и принялся за работу. Письмо Ложкина было тщательно переснято, а пленка в особой упаковке вложена в пакет с бутылкой. После этого Сергей принялся за письмо Гаранину, причем писать он старался так, что, попади это письмо в руки постороннего человека, он бы не понял его истинного смысла. Приемам такого письма, как и многому другому, Сергей уже успел научиться, работая в МУРе.

Окончив работу, Сергей запечатал письмо в конверт и позвал Катю.

— Вот что, сестренка, слушай внимательно. Завтра утром из института позвони вот по этому телефону Гаранину. Попроси его немедленно приехать. Пропуск у него есть. Передашь ему сверток и письмо. Пусть он завтра же к вечеру привезет тебе ответ. Ясно?

— Но мне неудобно звонить ему первой, — растерянно ответила Катя.

Сергей хмуро посмотрел на девушку.

— Сейчас, черт возьми, не до церемоний.

— Верно! Глупость я сказала, — спохватилась Катя.

На следующее утро Сергей проснулся рано. Он слышал, как встает Катя, собирается в институт, слышал тихий разговор ее с Полиной Григорьевной. Сергей лежал и думал. Впереди еще много работы. Он вспомнил докладную записку Саши Лобанова и подчеркнутые там Зотовым слова: «чуланы», «визитеры исчезли», «в сером пальто». «И под комнатой Купцевича подвал. Да, это все тоже надо выяснить, это и многое другое».

Сергей встал, открыл форточку и начал утреннюю гимнастику: он и здесь решил не изменять своим привычкам. Потом, перекинув через плечо полотенце, отправился в ванную. Через минуту туда без стука просунулось заспанное лицо Купцевича.

— Колька, давай опохмелимся, — хрипло пробасил он. — Ни одной бабы нет. Фортуна!

Возвратившись к себе в комнату, Сергей положил в карман письмо Ложкина и отправился к Купцевичу. Тот уже ждал его. На столе стояла только что взятая из холодильника запотевшая бутылка водки.

Спустя некоторое время Купцевич, чуть пошатываясь, вышел из комнаты. Сергей мгновенно выпрямился и прислушался. Тяжелые, шаркающие шаги удалились в сторону кухни. Сергей одним движением выхватил из толстой книги конверт, сунул туда письмо и вложил конверт на место. В этот момент послышались торопливые шаги Купцевича. Сергей не успел принять прежнюю позу и поэтому сделал вид, что рассматривает вазочку, стоявшую на приемнике.

Купцевич, порывисто распахнув дверь, окинул гостя подозрительным взглядом.

— Положи назад, слышь? — резко сказал он, увидев вазочку в руках у Сергея. — Это фартовая вещица. Из Венгрии. Трофей, так сказать.

Вазочка из цветного хрусталя была действительно очень красива. Сергея только удивило, что к подставке ее снизу был приклеен кружок из цветной материи. Не удержавшись, Сергей даже потрогал его пальцами.

— А это чтобы не скользила, — пояснил Купцевич, заметив движение Сергея. — В Венгрии так всегда делают. Европа, это тебе не что-нибудь.