— Уж почему мы здесь гуляли — не ваше дело, — сказал Олен. — Вы хотя бы на тела гляньте! Им не меньше суток! И кровь успела свернуться! Или мы тут специально вас дожидались?

— Это хитрые уловки гоняк, не будь я Гулям Красный! — взревел усач ужаленным в нос быком. — Хватай их, ребята!

Стражники из первого ряда присели. У стоявших во втором в руках обнаружились сети из прочной норцийской пеньки. Сразу несколько взвились в воздух. Гном прорычал что-то себе под нос, сверкнул меч Саттии. Бенеш попробовал отскочить к стене, но сетка накрыла его. Привязанные к ней веревки натянулись, ученика мага потащили прочь.

— Опытные, твари… — прохрипел Олен, разрубая сеть в воздухе.

Его клинок справился с этой задачей великолепно, а вот Саттии повезло меньше. Узкий меч завяз в плотных волокнах, рука провалилась в одну из ячеек. Девушка вскрикнула жалобно, как попавшая в ловушку птица, потеряла равновесие. Олен метнулся к ней, но отвлекся на две летящие с разных сторон сети и упустил момент. Лишь заскрипел зубами, глядя, как уроженку Ланийской марки связывают, суют ей в рот кляп и надевают на голову колпак из плотной ткани.

— Идите сюда, трусы! — завопил Гундихар, когда сеть лишила его возможности орудовать тесаком. — Или вы боитесь? Поганые уроды, живущие в куче отбросов! Нападаете всегда толпой…

Он напрягся, развел руками, лицо побагровело. И пенька, самая прочная во всем Алионе, не выдержала. Затрещала сеть, разлезаясь на клочья, но сверху упала еще одна, вторая, третья…

— Ах ты! — Олен понял, что ничем не сможет помочь гному, и бросился вперед, чтобы сократить дистанцию и не дать стражникам использовать сети. Но успел сделать лишь пару шагов. Что-то тяжелое и шершавое опустилось на затылок, рвануло вниз, к земле. Выставил руки, чтобы не удариться лицом, оцарапал ладони. Потные тела навалились сверху, прижали, не давая шевельнуться и вздохнуть…

Олен уловил торжествующий хохот. Затем перед глазами вспыхнули сонмы белых звезд, закружились и растворились в рокочущем мраке.

Когда сознание вернулось, первым делом ощутил жуткую вонь — смешение запахов мочи и кала, пота и жидкой грязи. Смрад с такой силой ударил в нос, что закружилась голова и потекли слезы. Заморгал, пытаясь осознать, почему вокруг темно — он лишился зрения или просто оказался во мраке?

— Шевелится, — сказал кто-то рядом знакомым голосом.

— Пора бы, да, — ответил другой. — Эй, Олен, ты как?

«Олен, — подумал он. — Красивое имя. Но не мое. А как зовут меня? И где я?».

В воспоминаниях наблюдалась некоторая путаница. Совсем недавно он вроде бы плыл на корабле… и в то же время сидел в своей комнате, читая письма… сражался на мечах с младшим братом… пил отвратительное на вкус лекарство от лихорадки… или присутствовал на казни, где в один день были обезглавлены десятки людей?

Он тонул в событиях, которых хватило бы на десяток жизней. Барахтался в них, точно неопытный пловец в океанских волнах. Его тормошили за плечи, спрашивали о чем-то, но он не обращал на это внимания. Силился вспомнить, вытащить из памяти собственное имя и все остальное.

— Проклятие на все ваши роды… — пробормотал он, — как же так? Что происходит? Кто…

— Опять это с ним, — сказал озабоченный голос над самым ухом. — Память потерял. Это от удара по голове.

«Удара? По голове?» — он поднял руку, нащупал большую шишку позади макушки. Боль отдалась по всему черепу, а перед внутренним взором замелькали цветастые образы — переулок, толпа людей с оружием… огромный город, Терсалим… дорога через земли Тердумеи… сожженный поселок…

— Бенеш? — проговорил он неуверенно. — Это ты?

— Это я, да, — отозвался из мрака ученик мага. — А вот помнишь, кто ты такой?

— Уже да, — сесть стоило некоторого труда. Но улучшению обзора это не помогло. Темнота вокруг, заполненная шепотками, движениями, стуком падающих капель, осталась столь же густой. — Где мы?

— Это место называется зиндан. На севере его назвали бы темницей, а по-нашему — фенгелсе, — ответил Гундихар. — На самом деле это огромная яма, в середке ее отверстие для оправления естественных нужд. Стены гладкие и отвесные, так что не забраться, а в потолке — дверца, через которую спускают еду, воду и новых узников.

— Да ты видишь не хуже совы, — донесся из мрака еще один голос, шепелявый и тихий.

— Много лучше! — отозвался Гундихар с гордостью. — Одно хорошо, что от одиночества страдать не будем. Народу в зиндане хватит, чтобы наполнить постоялый двор средних размеров.

— А почему ты что-то различаешь здесь, когда я не в силах разглядеть собственный нос? — в шепелявом голосе послышалось раздражение. — Маг, что ли?

Бенеш вздрогнул.

— Разве маг дал бы бросить себя в темницу? — усмехнулся Гундихар. — На самом деле я — гном.

— Гном? — удивленно спросили несколько человек.

— Точно. И это такая же правда, как и то, что наверху светит солнце, дует ветер и поют птицы.

— Солнце? — мрачно сказал кто-то. — Я забыл, что это такое. А ведь всего-то лишь не заплатил вовремя подати. И на самом деле виноват во всем мытарь Самсин. Он всегда…

— Заткнись! — сердито прошипел шепелявый. — Твою историю слышали все, и не по разу! А вот свежих люд… роданов не грех и порасспросить! А то давно у нас никого новеньких не было.

— И то верно, — поддержал еще один голос, обладатель которого располагался где-то за спиной Олена. — Что в городе делается? Старый император на троне или помер уже?

— Вчера, когда мы его видели, был жив, — важно сообщил Гундихар. Судя по смешкам, его слова восприняли как похвальбу. — А так — война началась. Харугот Безарионский в союзе с орками напал на Лузианию.

— Война? — повысил голос шепелявый, и по зиндану эхом расползлась волна изумленных шепотков, затихла, будто разбилась о стены. — Ух ты! Глядишь, может, нас освободят…

— Это зачем? — буркнули откуда-то справа. — Ты что, меч в руках умеешь держать? Или из лука стрелять?

— Ну, кто его знает, что императору в голову придет. Эй, гном, а за что вы сюда попали?

— За убийство, которого не совершали. Мы…

— Э, ладно заливать! — судя по шороху, шепелявый махнул рукой. — Все тут убеждены в своей невиновности. Костлявый печень проел рассказами о мытаре, Бардага послушать, так не он тех купцов ограбил, а степной ветер. Пустая болтовня и не больше. Здесь она стоит меньше, чем золото. А оно ценится много меньше острого куска стали, которым можно перерезать себе глотку!

— В зиндане не имеет значения богатство, знатность, то, кем ты был наверху, — добавил тот узник, что спрашивал про меч. — Потому что тут не жизнь, а преддверие владений Адерга.

— Главное — не мешать другим и соблюдать правила, — проговорил шепелявый. — Не лезть к тюре поперек очереди, не черпать вторую чашку, и не задевать соседей. Тот, кто следует этим заповедям, может протянуть тут долго…