Взгляд Ворона, как его сразу для себя обозвал Оливар, был холодный и сканирующий, неприятный.

— Я знаю о вас всё, — сразу заявил Сид Умас, как только они  вежливо поздоровались  друг с другом, — и даже то, что ради сына вы добровольно вызвались стать целителем в Тюрьме Пустоши.

— Как мой сын? — не сдержал Оливар вопроса, однако выражение лица осталось спокойным и даже безразличным. 

— Пока жив, — холодно ответил господин Умас. — Теперь у него новое лицо. Лучше прежнего. Можете сразу и не признать.

— Что это означает? — только огромным усилием воли у учёного получилось сохранить самообладание. Новое лицо?

— На последних играх тварь сильно изуродовала Духа, пришлось сшить ему новое лицо.

— Духа? 

— Заключённые так прозвали вашего сына.

Если начальник тюрьмы надеялся, что Оливар как-то отреагирует на новости, то он остался разочарован. Учёный выглядел спокойно и отчужденно.

— Вы ошибаетесь, если думаете, что я здесь из-за сына. Совсем нет. Я согласился на эту должность, чтобы продолжить научную деятельность по созданию эликсира жизни. В других условиях у меня не было бы возможности заниматься экспериментом, которому я посветил всю жизнь.

— Император Данери известил меня о вашем желании продолжить эксперименты, я по этому поводу посоветовался со Стражами и даже с Хранителям мира. В настоящий момент ваши открытия для нас очень актуальны, поэтому они одобрили, а я дал согласие на ваше назначение, — согласно кивнул Умас. — А судьба сына значит вас не интересует? — и снова якобы безразличный взгляд, но... Оливар помнил слова Эдварда Данери:

«Этот энийский урод за время нахождения на посту начальника Тюрьмы стал подобен той иномирной Твари, которую охраняет. Тоже  питается чужими эмоциями, поэтому ни в коем случае не показывайте Умасу истинное отношение к сыну, иначе он почувствует вашу слабину, а затем будет этим пользоваться. Более того, нам совсем не нужно, чтобы у него возникло хотя бы малейшее подозрение в отношении вас и Роланда». 

Сид Умас соврал, что он знает об истинных мотивах Оливара. Он кинул фразу наугад, но Оливар был предупрежден и не поддался.

— Я давно вычеркнул Роланда из своей жизни, — сухим тоном проговорил Оливар, не отводя холодного взгляда от черных проницательных глаз начальника тюрьмы. — И это случилось не три года назад, а гораздо раньше. Если вы  знаете обо мне всё, то должны и об этом тоже знать. 

Некоторое время Сид Умас пристально смотрел на Оливара, учёный почувствовал, как тот слегка, очень осторожно, прощупывает его.

Ментально. 

«Ах ты гад!» — Оливар был неприятно удивлён наглости Умаса и его неожиданной магии. Данери не предупредили его о подобном. Но он знал, что как свободного работника тюрьмы тот не имел права принудительно ментально его читать, что это чревато снятием с должности. Поэтому  сразу дал понять Умасу, что в такие игры не собирается играть.

— У меня стоит ментальный блок, один из самых совершенных на сегодняшний день. Императорские менталисты смогли считать только небольшую информацию, ту, которую я сам позволил им считать. Об этом вы, наверное, тоже знаете. А также о том, что я терпеть не могу, когда кто-то хозяйничает в моих мыслях.

— Я тоже терпеть не могу этого, — усмехнулся Умас. По-дружески. 

Оливар не показал удивления. Не ответил улыбкой.

«Он никого и никогда близко к себе не подпускает. У него нет людей, которым бы он безоговорочно доверял. Друзей тоже нет. Это волк. Хищник. Дикое жестокое беспощадное животное», — вспомнил учёный слова Эдварда Данери.

— Что вы можете рассказать о девушке по имени Еления Огдэн. Кто она — я знаю. Меня интересуют ее способности, — вдруг поинтересовался Умас.

В этот раз Оливар не стал скрывать удивление и разыгрывать безразличие.

— Почему эта девушка вас интересует?!

— Вы же именно над ней проводили свои эксперименты по созданию эликсира?

Оливар застыл, медленно кивнул. 

— Еления практически совершенный человек. Совершенный солдат. Машина для убийства. Только разумная.

— Поясните.

— Сильная, ловкая, смелая, выносливая, с великолепной реакцией, в совершенстве владеет почти всеми видами оружия. Сильнее большинства мужчин. Очень умная. Мыслит быстро, неординарно, хорошо развита логика.

— Очень интересно. Она потребовала доставить её сюда.

Некоторое время Оливар ошарашенно смотрел на хмурого начальника тюрьмы. Кто «Она» он сразу понял, а вот насчёт Ели не очень.

— Почему именно её? - неужели он сможет продолжить свои эксперименты не только на теории?!

— Этого я не знаю. Пустошь потребовала доставить к следующим играм двух свободных женщин. Линару Корденис и Елению Огдэн. С первой женщиной проблем не возникнет. Это жена одного из заключённых, видимо тварь прочитала его мысли о ней и придумала какую-то пакость. Что касается второй... мы сами в недоумении. В тюрьме нет ни одного человека, который мог быть с ней как-то связан. Из чьих воспоминаний Она достала образ девушки — непонятно. 

Оливар тоже был в недоумении. 

— Может быть кто-нибудь из заключённых просто знал её в другой жизни?

Например, Роланд...

Сын видел Елению несколько раз. Даже как-то проявлял к ней непонятный интерес, когда обнаружил ее в его лаборатории, просил отдать девушку ему. Но не мог же он до сих пор думать о ней.

Или мог?

И вдруг Оливар совершенно отчетливо понял, что иномирное существо именно из воспоминаний сына взяла образ Елении. Он не знал, почему был так уверен в этом. Просто на мгновение перед ним мелькнуло лицо Роланда с непонятным выражением в тот вечер, когда он просил отдать ему девушку... Вспомнил, как отказал... Как был рад, когда увидел, как сын расстроился...

Если Роланд до сих пор помнил о Елении, не совершил ли Оливар в тот вечер фатальную ошибку? Возможно, впервые в жизни нужно было прислушаться к желанию сына? Возможно, иномирянка смогла бы... что? Изменить его? Очеловечить? 

На сердце ученого стало тяжело, но показать он этого не должен.

— Возможно, — услышал раздражённый ответ Умаса. Оливар взял себя в руки.

— Постойте... Она потребовала, а вы..?

— У нас нет выбора, — пожал плечами Умас, в тёмных глазах мелькнула злость. Видимо, требование твари доводило его до бешенства.

— Император Майстрим Данери любит Елению Огдэн.

Так любит, что поклялся на крови, что освободит его сына из этой тюрьмы, если Оливар спасёт иномирянку. Но если Елению сейчас доставят в Тюрьму, то... 

Оливар растерялся. Увидел, что от его фразы лицо Умаса скривилось, словно он съел что-то неприятное.

— Мы в курсе, кто и кого любит. Это обстоятельство очень осложняет доставку девушки.