никто не заперт, и Ренко облегчённо выдохнул. Двери контейнера были распахнуты, перед ними в позе лотоса с закрытыми глазами сидел Паавали Кассинен. Художник не взглянул на них, но явно слышал и затормозившую машину, и приближающиеся шаги. Медведь хмыкнул, и Ренко истолковал это как еле сдерживаемое осуждение.

– Здравствуйте, Кассинен, – приветливо сказал Ренко.

Кассинен не ответил и даже не открыл глаз. Медведь, казалось, был готов дать ему пинка.

– Проверь, есть ли кто в здании, – Ренко показал на вход в галерею, и Медведь шагнул к нему, довольный, что больше не придётся созерцать медитирующего художника.

Контейнер Кассинена выглядел так же, как и тот, в котором утопили Рауху Калондо. Клапан был в том же месте – в нижнем углу левой двери. Оставив Кассинена разыгрывать своё представление дальше, Ренко заглянул в контейнер. Он был пуст, не считая насоса и аккуратно смотанного шланга, которые тоже не отличались от найденных у резиденции.

Зайдя в контейнер, Ренко сделал несколько шагов и обо что-то споткнулся.

Это был матрас – точно такой же, как на месте убийства. Ренко смог разглядеть его, лишь когда глаза привыкли к темноте.

– Зачем здесь матрас? – на этот раз голос Ренко заставил Кассинена пошевелиться.

Впрочем, художник не торопился – он медленно вытянул руки, опустился на четвереньки и только после этого встал во весь рост.

– Добрый день, старший констебль Ренко, – сказал Кассинен и сделал ладонь козырьком, вглядываясь в сумрак внутри контейнера. – Это я попросил принести. Хочу переночевать в контейнере.

– Зачем?

– Зачем… – с презрением передразнил его Кассинен. – Так надо.

– Понятно. Но вы хотя бы знаете, откуда этот матрас?

– Не знаю. Наверное, с какого-нибудь лехмусовского склада. Что вам до какого-то матраса, когда потерялся чёрный барашек из клана Лехмусоя?

– Значит, вы знаете, что Джерри пропал?

– Разумеется. Прошлой ночью мне был сон.

– Серьёзно? – Ренко выглядел заинтригованным.

– Нет, разумеется. Май позвонила.

Паавали Кассинен явно был доволен своей шуткой. Упёршись ладонями в стену контейнера, он потянулся.

– Значит, иногда вы трубку всё-таки берёте. Я только что пытался до вас дозвониться.

– А, так это были вы, – Кассинен заложил руки за голову. – Я обычно не отвечаю на звонки с незнакомых номеров. Прошу прощения, занесу вас в контакты.

– Почему вы назвали Джерри чёрным барашком? Кассинен снова потянулся и сделал глубокий вдох, после чего по-женски всплеснул руками и подбоченился.

– Это была самоирония представителя доминирующей белой культуры. Знаю, лучше не иронизировать – люди этого не понимают. Как минимум полицейские, – сказал Кассинен ехидно. – Разумеется, вас я в виду не имею.

– Когда вы в последний раз видели Джерри Лехмусоя?

– Даже не припомню. Собственно, я и видел-то его всего пару раз. Быть может, последний – на презентации «Сострадания». Тогда, зимой, перед смертью Хански. С семьёй нового директора я не общаюсь. Но мне, конечно, очень жаль. Надеюсь, мальчик найдётся, – Кассинен вложил в эти слова максимум эмпатии.

Ренко ещё раз взглянул на матрас и сфотографировал его на телефон. От вспышки у него в глазах заплясало пятно, которое исчезло лишь когда он вышел на свет вслед за Кассиненом.

– Погодите, – остановил он художника, который направился к галерее. – А почему контейнер вообще здесь? Разве его не завтра должны были привезти?

– Да, – Кассинен, зевая, обернулся. – Но вчера вечером я понял, что хочу заночевать в нём перед открытием выставки. Точнее, это Риту придумала.

– Риту?

– Ну да, королева контейнеров. Ритва Каакко.

5

Ритва Каакко жила на востоке Хельсинки. Патрульные заметили её машину на Восточном шоссе вскоре после того, как Паула объявила женщину в розыск.

Молодой констебль вёл машину как герой американского боевика. Паула было пожалела, что не присоединилась ко второму патрулю – те ребята явно были опытнее. С другой стороны, их опыт сейчас пригодится на складе.

Да и оснований гнать на полной скорости было более чем достаточно, так что такой стиль вождения, пожалуй, был уместен.

Трубку Каакко не брала. Её внезапный отъезд стал для Паулы полной неожиданностью. Если она виновна или каким-то образом замешана в деле, то зачем она тогда сама сообщила, что в системе заказов случился сбой?

Впрочем, преступник явно рассчитывал на то, что полиция задействует максимум ресурсов для поиска и досмотра всех увезённых контейнеров. В этом случае известие о сбое ему было только на руку. Но что, если Каакко осознала, что её могут арестовать, и просто запаниковала?

Для Джерри такой поворот событий был смертельно опасен.

За городскими многоэтажками начинался частный сектор. Собственников жилья от арендаторов отделял узкий сквер. Когда машина свернула на боковую улицу, Паула велела констеблю снизить скорость и выключить мигалку. У очередного перекрёстка пожилой мужчина в одних плавках стриг газон. Увидев полицейскую машину он оставил своё занятие и долго смотрел ей вслед.

– Дальше направо. Не поворачивай, останови здесь.

Паула на минуту задумалась и вышла из машины.

– Схожу разведаю обстановку, – сказала она полицейским, которых несколько удивило, что она не стала дожидаться вызванного подкрепления. – Просто посмотрю, – добавила она и как можно тише прикрыла дверцу.

Если что-то угрожало жизни Джерри прямо сейчас, то дожидаться помощи времени не было. И если с ним что-нибудь случится, виновата в этом будет Паула, ведь именно она не уделила Каакко должного внимания после того, как Ренко сообщил о пропаже контейнера Кассинена.

Правда, при этом Паула сомневалась, стоит ли за одну ошибку расплачиваться другой. Осторожно двигаясь к перекрёстку вдоль живой изгороди, она постаралась выбросить эти мысли из головы.

На поперечной улице была припаркована маленькая красная машина, а за ней стоял синий морской контейнер. Каакко видно не было.

Паула отступила под прикрытие изгороди и беззвучно, но выразительно выругалась, после чего вспомнила, что за ней наблюдают полицейские. Молодой констебль смотрел на неё через лобовое стекло, держа руки на руле. Паула знаком показала, чтобы все оставались в машине, затем быстро миновала перекрёсток, дошла до следующего, повернула направо и перешла на бег.

В кармане завибрировал телефон. Не обращая на это внимания, Паула добежала до последнего дома и повернула, двигаясь вдоль лесной опушки. Вскоре показался небольшой дом Ритвы из красного кирпича. Остановившись, Паула увидела через редкую живую изгородь, что дверь приоткрыта. Контейнер перегораживал въезд во двор, машина стояла к нему почти вплотную.

Паула подбежала к контейнеру и укрылась за ним со стороны улицы. В машине никого не оказалось, двигатель был заглушен. Осторожно постучав в стенку кулаком, она приложила ухо к металлу. Внутри было тихо. Тогда она постучала решительнее.

Тум тум тум.

Паула не рассчитывала на ответ. Услышав