За неимением подходящих для засады мест современные пираты продолжают прятаться у всех на виду: они изображают обычных моряков рыболовного судна, честно зарабатывающих свой хлеб, а сами тем временем не спускают глаз с проходящих мимо торговых судов. До введения мер по противодействию пиратству (см. ниже) сомалийские пираты первой волны в конце 1990-х околачивались в Аденском заливе на подходах к Баб-эль-Мандебскому проливу — как раз там, где Долговязый Бен (Генри Эвери) чуть более трехсот лет назад совершил прославившее его нападение на Ganj i-Sawai. Однако по сравнению с Эвери сомалийские пираты находили там гораздо больше потенциальных жертв: сегодня через эти воды, которые, как и Малаккский пролив, принадлежат к самым загруженным морским магистралям, или, если следовать соответствующей терминологии, морским путям сообщения, ежегодно проходят около 16 000–20 000 судов. Нигерийские пираты, внезапно появившиеся в начале 2000-х годов, максимально используют в своих интересах замкнутые воды Гвинейского залива и плотное движение танкеров, медленно маневрирующих среди стационарных нефтегазовых установок. Наличие наводчиков и информаторов в соответствующих портах также является большим преимуществом для современных пиратов Южно-Китайского моря, Нигерии и Сомали; у первых иногда бывают информаторы даже среди членов экипажа выбранного для нападения судна — они поддерживают с ними связь по мобильному телефону. Рост популярности социальных сетей и повсеместное использование Facebook[45] и Twitter, из которых люди могут узнать, что из порта A в порт B отправился корабль и будет плыть по определенному курсу в течение определенного времени, значительно облегчает современным пиратам задачу: как говорится, «длинный язык корабли топит». В целом, однако, можно сказать, что «высший приз достается чаще благодаря слепой удаче и наитию, чем как награда за планирование»{402}.

Есть и еще одна общая для современных пиратов и их предшественников особенность — нежелание участвовать в кровопролитных стычках. Как и пираты прежних лет, нынешние разбойники используют тактику шока и трепета, чтобы добиться быстрой и легкой капитуляции. Некоторые наблюдатели заявляют, что современные пираты настолько осторожны, что даже воздерживаются от приближения к судам, которые, как им представляется, способны дать отпор. Например, в опубликованной в 1984 году в The Economist статье о пиратах, действующих в Малаккском проливе и Южно-Китайском море, утверждалось, что, поскольку «израильские, российские и американские корабли часто перевозят оружие, которым умеют пользоваться члены экипажей, на них нападают редко»{403}. Аналогично, по неофициальным данным, сомалийские пиратские группы старались держаться подальше от израильских и российских судов, опасаясь встретить решительное вооруженное сопротивление. Суда под флагами США им внушали гораздо меньшее почтение, что доказывает попытка захватить 8–12 апреля 2009 года Maersk Alabama{404}. Впрочем, учитывая, что российские корабли все же становились жертвами пиратов и что некоторые сомалийские пиратские группы по ошибке совершали налеты даже на военные суда, например на десантный корабль-док ВМС США Ashland 10 апреля 2010 года или на танкер испанского флота Patino 17 января 2012 года{405}, подобные заявления стоит воспринимать с долей скепсиса. В конце концов, достаточно низко расположенная точка наблюдения на борту маленькой лодки из стеклопластика не позволяет уверенно определить название и принадлежность огромного грузового судна или танкера, особенно в предрассветных или вечерних сумерках.

И все же в целом в наши дни пираты гораздо меньше рискуют ввязаться в бой, чем их предшественники: современные торговые суда и их экипажи, как правило, безоружны. Поэтому сегодняшние морские разбойники успешно используют тактику шока и трепета, размахивая винтовками и противотанковыми гранатометами, а моряки торговых судов, вооруженные или нет, готовы быстро сдаться, руководствуясь теми же соображениями, что и команды прошлых веков: с какой стати матросам (обычно низкооплачиваемым) сражаться за груз, который застрахован и принадлежит кому-то другому? Даже если команда лишится своих пожитков, есть неплохой шанс получить страховку. И несмотря на угрозу стать жертвой похищения ради выкупа — излюбленной пиратами бизнес-модели, заложники, неукоснительно следующие приказам грабителей, знают, что рано или поздно выкуп заплатят и они будут освобождены. Так что и в этом смысле сопротивление бессмысленно.

Тактика шока и трепета по версии сомалийских пиратов обычно подразумевает участие не более семи человек в единственной стеклопластиковой лодке. Иногда на дело выходят несколько лодок, копирующих поведение волчьей стаи, как это происходило в прошлом, хотя и в гораздо более скромных масштабах. В таких случаях с разных сторон к выбранному судну проворно приближаются пиратские группы по 40 человек в нескольких лодках с мощными бортовыми двигателями Volvo или Yamaha. Разбойники пытаются заставить судно остановиться, делая несколько выстрелов из АК-47 по надпалубным сооружениям, иногда вслед за этим для острастки дается залп из гранатомета{406}. Во многих известных случаях этого оказывалось вполне достаточно, чтобы убедить капитана лечь в дрейф во избежание кровопролития. Именно так в ноябре 2008 года поступил капитан датского грузового судна Future Андрей Ножкин после неудачных попыток уйти от сомалийских пиратов с помощью маневрирования. Позже он так описывал момент, когда заметил пиратов на экране радара: «Было ощущение, будто в моей голове взорвалась петарда»{407}. Это показывает, какой стресс может вызвать появление пиратских лодок даже у опытных моряков на борту крупного судна. Однако не всегда стайная тактика сомалийцев была успешной. В случае, описанном во введении, мы видели, как энергичные ответные меры, принятые экипажем лайнера Seabourne Spirit 8 ноября 2005 года: резкая смена курса и скорости, использование шланга высокого давления для потопления пиратских лодок и применение тогда еще довольно непривычного звукового оружия (дальнодействующего акустического устройства, или LRAD), помогли одержать победу над пиратами{408}.

«Беспрецедентно жестокий характер» нигерийского пиратства

В сравнении с «петардой, взорвавшейся в голове» капитана Ножкина, страх, который вызывает появление пиратских лодок на экранах радаров в Гвинейском заливе, еще сильнее: нигерийские пираты особенно склонны к насилию, очень часто причиняют увечья и даже убивают членов экипажа, не выполняющих их приказы сиюминутно, — в этом их отличие от сомалийских. Нигерийские пираты не всегда заинтересованы в захвате заложников с целью получить выкуп. Вместо этого при ограблении обычных сухогрузов они забирают принадлежащие членам экипажа ценности и деньги из сейфа. На нефтяные танкеры они нападают ради очищенной нефти, которую быстро перекачивают на другое судно, после того как захваченный танкер отводится в отдаленное и безопасное место{409}. В обоих случаях для успеха операции сохранять жизнь экипажу не требуется — и это прекрасно знают команды судов, идущих по этим водам. В отличие от коллег из Сомали и Юго-Восточной Азии, которые предпочитают не связываться с судами, на вид способными дать отпор, нигерийских пиратов это не останавливает. Они с такой регулярностью атакуют торговые суда, даже если те защищены вооруженными и хорошо подготовленными охранниками, и вступают