– Я тебе все рассказала, – обиженно протянула я, – и не понимаю, о чем ты.

– Но просто он странно себя ведет, – нахмурилась соседка, – он ведь даже не звонит тебе… Или звонит?

Крохотная колючая пчелка заворошилась в области моей сердечной мышцы. Это было даже не само подозрение, а тонкий на него намек. Волгин и правда не звонил мне ни разу. Несмотря на то, что мой номер у него был.

– Разве это что-то значит?

– А разве ты сама не знаешь, что да? – снисходительно улыбнулась она. – Если мужчина в тебя влюблен, ему хочется слышать твой голос. Логично, да? Он может не звонить каждый день, но хотя бы один раз должен был. И потом, ты говоришь, что после концерта он не подпускал тебя к себе.

– Ничего себе не подпускал! – расхохоталась я, вспомнив, как мои трусы летали по его кабинету.

– Секс не считается, – строго провозгласила Веруся, – тем более кабинетный.

– Интересное кино! – возмутилась я. – А чем, по-твоему, «кабинетный» секс отличается от «кроватного», «кухонного» или «машинного»?!

– Тем, что часто он носит официальный характер. Кому, как не мне, этого не знать, ведь я и сама работала когда-то секретаршей, – вздохнула Верка. – Вот если бы он тебя каждый день после этого провожал домой, если бы звонил, чтобы пожелать тебе спокойной ночи, если бы подарил тебе автомобиль, если бы…

– Все понятно, – со смехом перебила ее я, – ты опять за свое.

– Я просто перечислила основные признаки влюбленности, – невозмутимо сказала Веруся, – так что если хочешь моего совета… Будь с этим типом поосторожнее!

* * *

– Саша, не хочешь забрать домой офисную пальму? Боюсь, здесь она погибнет.

С таким предложением обратилась ко мне… Грушечка. Произошло это под самый конец рабочего дня. Я как раз собиралась полакомиться быстрорастворимым супчиком, когда этот тиран в юбке (причем надо особо отметить, что юбка была красной, бархатной и она буквально трещала по швам на Грушечкиных плотных бедрах) приблизился ко мне с этим странным проявлением симпатии. Я подозрительно на нее посмотрела, но так и не смогла понять, в чем именно заключается подвох. На круглом лице стервозной редакторши цвела самая доброжелательная из возможных улыбок. Спокойный внимательный взгляд, уголок губы и не думает подергиваться, предвосхищая истерику. Грушечка в мажорном настроении смахивала на тетю Хрюшку из диснеевского мультфильма.

– Ээээ… Пальму? – замялась я. – Вообще-то садовод из меня никудышный. У меня дома даже кактусы дохнут.

Грушечка с готовностью рассмеялась.

– Вот и со мной такая же беда, – интимно понизив голос, пожаловалась она, – а вот мой муж любит всякую зелень. Он посадил на балконе помидоры. А когда он уехал в командировку, я их погубила. Не специально, конечно, – с кокетливыми хохотком уточнила она.

Не знаю, что шокировало меня больше – неожиданное дружелюбие той, кого я привыкла считать чуть ли не своим врагом, или заявление, что у Грушечки есть муж. Кольца на ее пухлых пальцах не наблюдается – впрочем, в наше время это еще ни о чем не говорит. Но почему-то я всегда считала, что редакторша одинока и жестоко страдает отнедостатка мужского внимания.

– Мне понравился твой сюжет про пластического хирурга, – улыбнулась она, – очень талантливо. Поздравляю.

– Ну… спасибо, – только и могла пробормотать я.

Что на нее нашло? Может быть, она обкурилась какой-нибудь гадости? Или с кем-то меня перепутала? Или все-таки заманивает меня в ловушку?

– И еще я хотела сказать, что у тебя потрясающее платье.

– Да бросьте, – застенчиво улыбнулась я, – оно недорогое.

– Хотя на твоей фигуре все смотрится хорошо. Хотела бы я иметь такую талию, – вздохнула Грушечка.

Я украдкой ущипнула себя за руку чуть повыше локтя, чтобы лишний раз убедиться, что это не предрассветный благостный сон. Легкая боль свидетельствовала о том, что я бодрствую. Фантастика! А может быть, надо мной сжалилось Провидение (в которое я, будучи натурой не в меру циничной, не особенно верю)? Столько лет подряд мне катастрофически не везло во всем. Пуговицы всегда отрывались именно от моего пальто, и я вечно опаздывала на электрички (а однажды даже на самолет), из сотни окружающих мужчин я почти всегда выбирала гарантированного подонка. Может быть, чаша неприятностей наконец переполнена, и отныне мне будет всегда везти?

– Сашенька, шла бы ты домой, – Груша продолжала демонстрировать мне свои отбеленные зубы, – устала, наверное. Если хочешь, можешь не приходить завтра на летучку. Разрешаю.

Я мелко-мелко закивала головой и попятилась к двери спиной вперед. На ходу врезалась в Аду, которая несла в охапке огромную стопку кассет. С едва слышным матерком она разжала руки, и массивные кассеты с грохотом посыпались на пол.

Представляю, что бы сказала Грушечка, случись это несколькими днями раньше. Скорее всего, она бы молча съела меня на обед. Но сейчас она просто укоризненно покачала тщательно причесанной головой – как будто бы я была ее любимым немного расшалившимся дитятей.

– Девочки, будьте внимательнее! – сказала она и вышла из комнаты.

Мы с Адой переглянулись.

– Ты чего-нибудь понимаешь? – спросила я.

– Бывает, – философски сказала Ада, подбирая с пола кассеты.

– Может быть, нашего бегемота кто-то трахнул? – весело предположила я. – А то с чего это она ведет себя, как объевшийся сметаны кот?

– Возможно, – усмехнулась Ада, – да, скорее всего, кого-то нехило трахнули.

И тут меня осенило. Как же я раньше об этом не подумала? «Кого-то» – имеется в виду меня! Ада, конечно, еще об этом не знает, но не думаю, что у нас долго получится скрывать отношения. Да и зачем прятаться, если речь идет о настоящей любви?

Волгину было известно, что мы с Грушечкой недолюбливаем друг друга. Уверена, что он вызвал вредную тетку к себе в кабинет для неприятного разговора тет-а-тет. Может быть, он даже пригрозил ей увольнением.

От таких оптимистичных мыслей на глаза мои невольно навернулись слезы благодарности. Хотя, видимо, Волгин просто повел себя как настоящий мужчина. А я… Я не привыкла, чтобы обо мне так заботились.

«Я должна немедленно пойти к нему и поблагодарить».

Торопливо взбив пальцами волосы, я направилась в кабинет Волгина. Почему-то все сотрудницы редакции проводили меня задумчивым заинтересованным взглядом. Но у меня не было времени поинтересоваться, что бы это могло значить, и я списала их любопытство на свои новые шикарные туфли – наверняка коллеги просто прикидывают, во сколько мне они могли обойтись.

Георгий разговаривал по телефону, судя по всему, настроение его было замечательным. Он улыбался в пустоту, а когда я поприветствовала его негромким: «Ага! Вот и я!» – лишь рассеянно махнул мне рукой. Мне показалось, что на одном из его загорелых пальцев блеснуло кольцо, но Георгий так быстро убрал руку обратно под стол, что я не успела понять наверняка. Наверное, померещилось. А если нет, то я непременно тактично намекну, что золотые украшения вовсе не являются атрибутом мужественности, скорее наоборот. Я ведь имею право делать замечания любимому мужчине, разве нет?