— Вот видите, как хорошо. Купите себе кексик, очень вкусно.

— Я буду есть кексик, — сурово объявила старуха, отпуская руку министра, чётко развернулась на пекарню и добавила, как откровение: — Вкусно, я вижу!

— Обязательно. Счастливо, — Вера помахала ей рукой, взяла министра за рукав и потащила дальше, не глядя ни на кого.

Министр молчал, Вера на него не смотрела, ей хотелось забыть об этом инциденте, и чтобы весь мир о нём тоже забыл. Министр остановил её у поворота в храмовый квартал, немного постоял молча, посмотрел на часы и тихо сказал:

— Вы потратили целый час на собаку, госпожа Виари ждёт вас через десять минут, мы не успеем в храм. Давайте я завтра вас отведу? Сходим вместе во все, к Валханусу, к Церати и к Люциусу. Хорошо?

Вера смотрела вдаль, не присматриваясь, когда её внимание привлекла высокая фигура на ступенях храма, виднеющегося сквозь лёгкую дымку за аркой. Мужчина в костюме жреца размашисто вышел к балюстраде, и во всю мощь лёгких крикнул:

— Ноги твоей здесь не будет, скотина! Вышвырну, только сунься! А госпожу жду, — одёрнул костюм, крутанулся на месте и ушёл обратно в храм.

На них с министром опять уставилась вся улица, Вера наконец решилась поднять глаза, министр был такой красный, каким она его ещё никогда не видела. Он смотрел вниз, медленно поднял глаза на уровень её плеча, и тихо сказал:

— Я не расскажу вам никогда в жизни, а если расскажет кто-то другой, я его убью.

И Веру хлопнул по плечу кто-то жизнерадостный, кто сразу её панибратски приобнял и улыбнулся бессовестной голливудской улыбкой, оказавшись златокудрым жрецом Винара. Посмотрел на министра и ехидно шепнул:

— Меня не убьёшь, я бессмертный. Как неудобно, да? Просто ах!

Министр отвернулся и опустил голову, краснея ещё гуще, Вера перевела окончательно ничего не понимающий взгляд на Винни, он сиял так, как будто сейчас будет выступление, к которому он готовился всю жизнь:

— Слушай, моя дорогая Вера, и убеждайся — Шенни не всегда был таким унылым сухарём, в былые времена мы с ним были не разлей вода! Эх, золотые деньки, как молоды мы были, как энергичны! Как сейчас, я. А он… вот, — Винни печально очертил жестом всего министра, шмыгнул носом и вздохнул, но тут же вернул себе благостное расположение духа, наклонился к Вере и зашептал: — Однажды мы с моим дорогим Шенни обчистили храм сноба Люция, да-да.

— Обокрали? — шёпотом выдохнула Вера.

— Что ты, разве мы похожи на воров? Мы увели его жриц. Двадцать восемь юных, невинных, прекрасно образованных красоток! Свежих, как бутоны роз, и ароматных, как… тоже бутоны роз. Настоящая оранжерея, как вспомню, так жить охота! И они пошли с нами полностью добровольно, мы же не дикари какие-то. А как нам это удалось — это тебе Шенни скоро расскажет. Да, очаровательный ты мой рабовладелец? — Винни попытался приобнять министра, но тот сбросил с плеча его руку, которую жрец тут же положил министру на талию. Министр прошипел:

— Вин, уйди, или я тебя ударю.

— Бей! — экзальтированно воскликнул Винни, отпрыгивая и распахивая на груди свой белый халат, томно посмотрел на министра и с придыханием взмолился, подставляя грудь: — Терзай меня, мой тиран!

— Придурок, — покачал головой министр, взял Веру за руку и потащил в сторону лавки госпожи Виари. Винни поскакал с ними рядом вприпрыжку, нараспев приговаривая:

— Ты расскажешь, Шенни, ты ей всё расскажешь! Я знаю, я тоже умею видеть будущее. Будущие пьянки, если уж совсем точно, но какая разница? У нас с тобой их скоро будет много, так что не прощаюсь. Вера, с тобой тоже, я тебя всегда жду! Счастливо, дорогие мои, помните мои советы про вино — не разливать, но если да, то потом слизать!

Они уходили всё дальше, Винни отстал и последние фразы уже орал через улицу, министр молчал, Вера тоже молчала, и опасалась пока на него смотреть, хотя было жутко интересно.

Дойдя до нужного поворота, министр его почти прошёл, но Вера притормозила и шепнула:

— К госпоже Виари сюда.

Он остановился и сухо поинтересовался:

— Вам не интересно про жриц?

— А вам так горит похвастаться? — ехидно шепнула Вера, он немного расслабился, выдохнул:

— Нет.

Повисла тишина, Вера смотрела в сторону арки храмового квартала, министр медленно возвращал себе спокойствие, наконец, тихо сказал:

— Мне казалось, вы ревнивы.

— Глупо ревновать к прошлому. Но мне интересно, как вам это удалось.

Он потянул её в сторону магазина госпожи Виари и мрачным шёпотом сказал:

— Прошлое должно оставаться в прошлом. И я надеюсь, мы больше никогда не будем возвращаться к этой теме.

Вера сдержала улыбку и промолчала — в пророчество Винни она почему-то верила больше, чем в скромность и сдержанность господина министра.

* * *

На ступеньках магазина их встретил тот же старый слуга, что и в прошлый раз, так же объявил, что магазин закрыт, и что его госпожа ждёт госпожу Веронику, и больше никого. Вера вошла, в который раз полюбовавшись картиной-жизнью, и отметив композиционные провалы, в которые просились ласточки или стрекозы, вошла в магазин.

Госпожа Виари встретила её стоя, что было для неё довольно сложно — Вера ощутила это своим даром сэнса, и ощутила очень остро, потому что успела отвыкнуть от этого вообще. У старой женщины болела спина, колени и ступни, очень устала шея и плечи, но выглядела она так, как будто здоровее неё никого нет.

«А может быть, мне просто чудится с непривычки. Как неяркий свет слепит после темноты. Хорошо, если так.»

— Здравствуй, Вероника, — госпожа Виари чуть склонила голову, заставив гибкие украшения в волосах закачаться, пуская блики по жемчужинам и разноцветным камням. Вера смотрела на неё, опять ощущая себя инопланетянином — госпожа Виари выглядела в своём оливковом шёлке так, как будто в нём и родилась, а на Вере любой местный костюм выглядел карнавальным.

Вера тоже склонила голову, хотя и подозревала, что получается у неё фальшиво и неловко, но госпожа Виари не подала вида. Она полуобернулась и тихо хлопнула в ладоши, ширма за её спиной отодвинулась, из-за неё вышла девочка-полукровка в костюме слуги высокого ранга, Вера уже научилась их различать на глаз. На девочке был цветной шёлк, хоть и не очень яркий и почти без вышивки, но всё равно, для её возраста это слишком круто.

Девочка подошла ближе, госпожа Виари хитро улыбнулась Вере и шепнула:

— Здесь слишком много лишних ушей, мы пойдём туда, где сможем поговорить наедине, — кивнула девочке, девочка взяла их обеих за руки, и Вера рухнула в темноту.

* * *

Она летела над вечерним Оденсом, довольно низко, под тучами, отсюда было хорошо видно улицы и площади, она их уже узнавала — Восточная на востоке, там большой круг и помост для королевской семьи; Центральная на севере, напротив дворца, а за дворцом большой парк, незаметно переходящий в лес, отсюда было не видно, где именно проходит граница. На северо-северо-западе заплетались узлами тесные улочки из двухэтажных деревянных домов — цыньянский квартал, в центре торговые ряды, плавно вливающиеся в оденский рынок. Ещё севернее, на горных склонах, поднималась петлями дорога, вдоль которой просторно расположились цыньянские дворцы, освещённые и тёмные, яркие и совсем мёртвые. Она пролетела над богатым домом, которым любовалась уже много раз, уступом выше стоял нахохленный от тумана дворец Кан, всем своим видом заявляющий, что он не чувствует себя хуже этого пижона внизу, и плевать он хотел на пижона вверху, и на всех вообще ему плевать.