Вера вопросительно посмотрела на министра, он смотрел куда-то вдоль ряда, но через секунду ответил на её взгляд, суховатым тоном циника:

— Участки вокруг подешевели, да, это логичное явление. И так же логично они со временем подорожают обратно. Он сделал хорошее вложение.

"Дзынь."

Вера опустила глаза, пёс начал поскуливать, переводя взгляд с него на неё, Вера протянула к нему руку, зашептала:

— Без паники, всё будет хорошо, твоё крыльцо скоро подорожает. Не волнуйся, будь спокоен, как цветок лотоса у подножия храма истины, или как-то так. Хорошие мальчики же всегда спокойны, да? Кто тут хороший мальчик? — она его гладила, он расслабился, но осматривался с подозрением, что тут есть кто-то ещё, и возможно, он более хороший. Вера чесала его активнее, мяла и наглаживала, приговаривая: — Кто хороший мальчик? Кто же он, где он спрятался? Такой хороший, и совсем рядом, где он? — она убрала руку и серьёзно спросила Кексика: — Где?

Пёс осмотрелся, заглянул под крыльцо, с подозрением глянул на министра Шена, но решил, что тут без вариантов, и заглянул в окно лавки пекаря, но там хороших мальчиков тоже не нашёл. С надеждой на разъяснения посмотрел на Веру, слегка растерянным взглядом, полным бездонного доверия. Она сделала страшные глаза:

— Не нашёл?

Пёс вздохнул.

— Он должен быть где-то здесь, этот хороший мальчик… Где же он? Кто же он? Может, он пока не осознаёт себя, живёт, и даже не знает?

В глазах Кексика было искреннее сочувствие к кому-то, кто вот так живёт, и совсем не знает, точно как он сам в этот момент, совершенно не понимающий, чего хочет эта хорошая, но очень странная женщина. Но найти хотел, просто на всякий случай, потому что неизвестность сводила с ума.

— Хороший мальчик здесь, я знаю, где-то здесь… — она заглянула под крыльцо, пёс тут же полез туда весь, чем-то погромыхал и вылез весь в паутине, чихнул и уставился Вере в глаза честным взглядом человека, который всё проверил, но эту сволочь не нашёл.

Вера наклонилась к нему ближе, делая загадочные глаза:

— Хороший мальчик, очень, очень хороший. Где же он?

Пёс топтался на месте, поскуливая и потихоньку дурея от напряжения, Вера сказала ещё тише:

— Кто же он? Кто хороший мальчик, кто?

— Да скажите уже ему! — не выдержал министр.

— Да это же ты! — Вера радостно протянула руку собаке и стала наглаживать и чесать: — Ты хороший мальчик, ты офигенный, это ты!

Пёс с ума сходил от радости, подставлял под чесание всего себя сразу, вертясь на месте, подпрыгивая и пытаясь одновременно подползти к Вере поближе и облизать её руку, которую она отводила подальше, чтобы он не лез ей на подол. Из лавки выглянул пекарь, протянул Вере два тканевых мешочка, она протянула деньги и сообщила:

— Я назвала его Кексик.

— Что это такое?

— Это вот эти маленькие штуки, которые я заказала.

— Хорошее имя, — кивнул пекарь, — приходите ещё.

— Спасибо, — Вера в последний раз погладила Кексика и встала, пошла в сторону центра, не оборачиваясь, чтобы пёс не вздумал идти за ней, министр пошёл рядом. Через время сказал:

— Он вас слушался, даже когда еда была у меня. В чём секрет?

Вера посмотрела на него с ироничной улыбочкой, тихо сказала:

— Секрет в том, что я знаю, кто хороший мальчик, а он не знает.

Министр усмехнулся, посмотрел на остаток булки и сунул в рот, удивлённо приподнял брови и сказал:

— Ого. Правда вкусно, как вы его нашли?

— По запаху.

Они вышли на центральную улицу рынка, сразу же погружаясь в толпу, Вера взяла министра за рукав, чтобы не потерять, и почувствовала, как её кто-то крепко схватил за вторую руку. Обернулась и увидела прямо перед лицом прозрачно-голубые безумные глаза старой женщины, которая держала её руку двумя руками и смотрела куда-то в невидимое, судя по приоткрытому рту, жутко удивительное.

Вера хотела что-то сказать, но женщина успела первой, вдруг без вступлений заявив:

— Это ты! Я вижу, я тебя вижу. Ты изменишь мир!

Голос у старухи оказался настолько звучный, что прокатился сквозь толпу, заглушив всех вокруг, и раскатился далеко по улице, оставив после себя тишину. Вера кожей ощутила, что на неё смотрят сотни людей, и взяла себя в руки, изобразила ироничную улыбочку и кивнула:

— Мир изменю? Круто. Войну не изменю?

— Войну никто не изменит.

— А что я ещё сделаю?

Женщина нахмурилась и молча изучала что-то в неведомом, а Вера изучала её — седые всклокоченные волосы, собранные в небрежную косу, доходящую почти по земли; белая рубашка и довольно неплохой сарафан с вышивкой, тем не менее, сидящий так, как будто хозяйке совершенно плевать на свой внешний вид; тёплая длинная куртка, подбитая мехом, застёгнутая на одну пуговицу. Из кармана свисал шарф, волочась краем по земле, на ногах были ботинки, шнурки крепко завязаны и обрезаны под самый узел, как будто тот, кто их завязывал, не хотел дать им ни единого шанса развязаться самостоятельно. Старуха вернулась в реальность и заявила:

— Ты изменишь дворец, много дворцов!

— Круто, люблю дворцы.

— И город!

— И города люблю.

— Будет огонь.

— Огонь тоже люблю. И детей люблю.

— Будут дети.

Вера промолчала, старуха медленно кивнула:

— Твои дети изменят мир.

— Супер. В какую сторону?

— В сторону… — старуха опять задумалась, нахмурилась и ответила: — Вверх.

— Летать будут? — с ироничной улыбочкой кивнула Вера, женщина распахнула глаза шире и воскликнула:

— Да! Железная птица, много птиц, летать! О, все, все будут летать!

— Самолёт построят, ага, неслабые такие дети, мне нравится.

— Твои дети… — старуха задумалась, потом резко перевела взгляд на министра Шена и схватила его за руку, часто закивала: — Дети, твои и чужие, много. Твои дети, ты дракон, дети дракона взлетят в небеса, на железных крыльях, я вижу! Большой корабль, и железная птица, все плывут и я плыву, я вижу.

— Класс, — кивнула Вера, достала из кармана монетку, разжала пальцы старухи и вложила ей в ладонь, ласково улыбнулась: — Знаете, есть один хороший человек, печёт обалденные кексики, вон там, сходите к нему, а? Расскажите, как он скоро станет богат и счастлив.

Старуха задумалась и кивнула:

— Он будет богат. И счастлив.

— Я знаю, но он пока сомневается. Вы бы ему намекнули?

— Да.